Катарина

— Мой отец был герцогом Георгом фон Мюллером, — голос офицера внезапно похолодел, и мне даже показалось, что он стиснул зубы. — Его, как и дедушку с бабушкой по материнской линии убили большевики. Еще в 1918, в Петербурге. Просто так… без суда и следствия. Как и других титулованных людей, работавших на империю. Впрочем, как и тех, кто имел хоть какие-то титулы по праву рождения. Моей семье повезло… мы уехали из России до начала гражданской войны. Боюсь представить, что было бы, если бы мы остались с отцом… — он сделал глубокую затяжку, выпустил облако ядовитого дыма и стряхнул сигарету в пепельницу. — Они построили новое государство на крови моих родных. По их мнению, я не обязан жить, если родился в семье русских аристократов. На мой взгляд, глупое и ничем не обоснованное мнение. Они вдруг позабыли, что я не выбирал в какой семье родиться, также как и они не выбирали рождаться в рабоче-крестьянской… Надеюсь, у вас не осталось вопросов почему я не восхваляю политику большевизма и коммунизма.

Все слова утешения вмиг улетучились из головы. На протяжении нескольких минут я не могла привести мысли в порядок после столь откровенного рассказа Алекса.

— Я… мне… Я сочувствую вам, — пролепетала я, запинаясь чуть ли не на каждом слове. — Я родилась в самом конце гражданской войны, поэтому не знаю всех ее тонкостей и последствий. А в школе нам рассказывали лишь о доблестной рабоче-крестьянской армии, которая творила новый мир и освобождала угнетенный пролетариат от зажравшейся буржуазии. А многочисленные смерти оправдывали тем, что ни одна революция не вершится без крови. В особенности, если та кровь голубая…

— Я не ради сочувствия вам это рассказал, Катарина. Но мне приятно, что вы выразили его, — признался он. В тот момент Мюллер повернул голову в мою сторону, и колючий взгляд его в тотчас же смягчился. — Но при этом, если вы думаете, что я ненавижу весь Советский Союз и все народы, проживающие там, то опять-таки глубоко заблуждаетесь. Я не привык разделять мир только на черное и белое — это как минимум инфантильно, а как максимум приводит к узкому кругозору и ярому отвержению всего нового. Исходя из того, я не отрицаю, что товарищу Ленину и Сталину удалось-таки построить империю Советов на руинах царской России. Как не отрицаю и того, что людям нравится жить при такой власти… что бы не говорила немецкая пропаганда на этот счет. Но каким способом им удалось это сделать? Сколько людей эмигрировали, погибли в лагерях или были расстреляны как враги народа… чтобы они построили то, что вы имеете сейчас? — офицер неопределенно пожал плечами и покачал головой. — Как ни крути, у Сталина на руках не меньше крови, чем у Гитлера. Вы можете считать иначе, и я с уважением приму ваше мнение.

Его слова встали поперек горла и застали врасплох. Я не знала, что и ответить. У него язык был подвешен намного лучше моего. Да и мое образование в девять классов с его образованием не сравнится. В тот момент я впервые ощутила разницу между нами. Мне впервые стало стыдно, что многое я не знала из того, о чем говорил Алекс… и не могла знать с тогдашним образованием. Офицер Мюллер был словно из другого мира и дело было далеко не в наших происхождениях. Он был старше меня аж на десять лет, жил в Германии уже более двадцати пяти лет, рос в совершенно другой среде, ходил в другие школы и университеты, служил в полиции, а затем и в рядах СС…

Я понуро опустила взгляд, принимаясь нервозно трепать край белоснежного пиджака.

— Я заприметила сад… Хочу, чтобы вы немедленно составили мне компанию. Составите?

Он ответил хриплым грудным смехом.

— Вы так спросили, что мне теперь страшно отказываться.

Я мельком улыбнулась, и мы молча последовали на первый этаж. С особой осторожностью обходя парочку комнат на втором этаже, дабы не разбудить жильцов дома. Едва ли не на ощупь мы прошли две гостиные, столовую и широкий коридор, ведущий к парадному крыльцу. Удивилась я тогда размерам дома Мюллеров и гадала, какой же он был в дневное время суток.

Наконец, мы выбрались в сад, где немногочисленные яблони были в самом расцвете сил с небольшими розовощекими плодами. Меня окружало целое разнообразие цветов: розы нескольких сортов с различными бутонами, цветастые тюльпаны и другие диковинные и поразительной красоты цветы, о существовании которых я ранее и не догадывалась. А аромат в саду стоял непередаваемый…

Мы молча шли по длинной каменистой аллее и наблюдали за рассветом, распластавшемся по всему горизонту. Никто из нас не решался прервать ту уместную тишину. Алекс продолжал курить уже вторую или третью сигарету подряд. И я вдруг словила себя на мысли, что не могла представить его без позолоченного портсигара в кармане кителя.

— Так значит, вы князь с одной стороны и герцог с другой? — с глупой улыбкой на лице спросила я спустя некоторое время.

Он расслабленно усмехнулся, и я впервые за долгое время уловила его белоснежную улыбку.