Катарина

Артуру удавалось попадать в ноты гораздо реже, чем мне. Неудача его нисколько не расстраивала, поскольку он был искренне рад, что у меня получалось лучше. Вот только с изучением нотной грамоты у меня возникли некоторые сложности. Поначалу мы изучали простейшие детские мелодии, но постепенно переходили и к более сложным. Мне было намного легче воспринимать мелодию на слух, и уже потом пытаться повторить ее без предложенных нот. Фрау Беккер хвалила мой слух и неистовые старания, но все же настойчиво рекомендовала привыкнуть к нотам. Чистейшую и простейшую мелодию без фальшивых нот мне удавалось сыграть лишь раза с десятого. Я отлично запоминала ее на слух и упорно не замечала ноты перед глазами, которые служили мне огромной подсказкой.

Как только я осознавала, что впервые сыграла чисто, меня уже было не остановить. Меня охватывал какой-то необъяснимый азарт и желание играть сутками напролет, пока руки не привыкнут к клавишам, а спина не отвалится от бесконечного сидения. Временами, поглощенные обучением, мы с фрау Беккер и вовсе забывали, что с нами был еще и Артур. Мальчик не проявлял особого интереса к игре на пианино, но с удовольствием поддерживал и искренне радовался моим маленьким успехам, внимательно наблюдая со стороны.

Что же касается Лёльки и Ваньки…

Они оба потихоньку смирились с тем, что Мюллер практически не появлялся на ферме и не забирал меня в город. Иван остыл первее Оли, и мы старались сохранить прежнее общение. А вот Лёля еще с месяц после свадьбы дулась на меня, но вскоре проглотила обиды, извинилась за грубости, и в июле мы вновь вплотную принялись дорабатывать план моего побега.

Беспокоила меня и Аська с ее округляющимся животиком. Она старалась прятать его за платьем горничной, а всю тяжелую работу по дому выполняли мы с Танькой поровну. Хозяйки дома все еще не догадывались о положении подруги. Но в определенные моменты казалось, что сочувствующий взгляд Генриетты был в ее сторону вполне обоснован догадками.

Положа руку на сердце, у меня не хватало духу спросить у фрау Шульц о дальнейшей судьбе Аси и ее ребенка. Мы все тянули и тянули, в надежде, что мне все же удастся поговорить об этом с Мюллером наедине хотя бы пару минут. Но такой возможности все не представлялось, а напрямую просить о встрече с ним у хозяек дома было крайне недопустимо. Все это время я делала вид, будто жаждала встречи с ним только лишь из-за того вопроса, когда истинная причина скрывалась в другом… В том, в чем я никому не могла признаться. Даже самой себе.

В перерыве между наказаниями Маргарет, проведением дня с Артуром и помощью по хозяйству, я пыталась забыться в книгах. Но тот факт, что одна из них была любезно подарена Алексом, лишь сбивал меня с философских мыслей Канта, и вновь погружал в муки совести. Утешение и здравый ум я находила лишь в книге по врачеванию на немецком. Только она могла привести меня в чувство и служила неким ведром ледяной воды, которое отрезвляло и сводило душевные терзания на нет.

Глава 20