Катарина

— Я бы с удовольствием, но Артур не поедет без вас, — высокомерно произнес мужчина, с безразличием отводя взгляд на дорогу. — У вас есть пятнадцать минут на сборы.

Я с огромным усилием подавила желание закатить глаза и вместо этого громко выдохнула, проследив, как он уезжал в сторону усадьбы.

— Все хорошо? — обеспокоенно спросил Ваня. — Выглядишь утомленной.

Да, я была утомлена присутствием в моей жизни такого наглого и высокомерного человека как Алекс Мюллер.

Я безучастно помотала головой, и мы молча пошли в сторону дома.

— Каждый раз, когда ты бываешь с ним наедине, ты будто сама не своя. Глаза на мокром месте, да и не разговорчивая особо, — сказал парень, взволнованно запустив пятерню в волосы. — Скажи честно, он обижает тебя?

— Не обижает, но и не особо любезничает, — честно призналась я. — Давай не будем уделять его персоне столько внимания.

— Добре. Просто… — Ванька неловко почесал затылок. — …я волнуюсь за тебя. Никто не знает, чего ожидать от этих фрицев. Ты же знаешь, мы здесь бесправные…

Было приятно, что он беспокоился обо мне. Да и в целом, приятно, когда есть люди, которые волнуются за тебя — чудесное чувство. Чувство важности. Чувство, что ты нужен кому-то кроме себя самого.

По привычке собралась я за считанные минуты: переоделась в темно-коричневое платье плотного кроя, скрывавшее колени, расплела две косы и заколола несколько ниспадающих светло-русых прядей на затылке, оставив русые волосы красоваться легкой волной на спине, а сверху закрепила от ветра привычную черную шляпку-таблетку.

— И не забудьте заехать на почту за свежей корреспонденцией! — в третий раз оповестила нас фрау Шульц, проводив до машины. — Артур, веди себя хорошо и не доставляй проблем Алексу.

— Не беспокойтесь, фрау Шульц, — твердо произнес офицер, усаживаясь за руль.

— До свидания, маменька! — радостно воскликнул мальчик, махая ладонью на прощание.

Дорога до Мюнхена показалась мне вечностью. Артур то и дело тыкал пальцами в окно, с восхищением разглядывая унылые дождливые пейзажи. Я же с натянутой улыбкой кивала на каждое его слово — сил на полноценный диалог не было. Присутствие Мюллера и предстоящая прогулка в его компании не прибавляли настроение, а напротив, забирали оставшиеся силы.

На середине пути я вдруг вспомнила про излишнюю слезоточивость мальчика на холоде. А затем мигом достала белоснежный хлопковый платок из сумочки и вложила во внешний карман его коричневого пальто.

— Смотри, Китти-Митти, там пони! — воскликнул Артур, прижавшись к окну автомобиля. — Правда, они милые? Они всегда представлялись мне красного цвета. Однажды я увидел белого коня и удивился. После этого в моей голове они делятся на красных и белых.

— Ты прав, Артур, пони очень милые, как и все детеныши животных, — произнесла я с усталой улыбкой на устах и мельком поглядела в зеркало заднего вида, где тут же словила сосредоточенный взгляд офицера.

— Алекс, а ты знал, что твое имя белого цвета? — неожиданно спросил Артур, чуть пододвинувшись к водительскому сиденью. — Такого, как безобидные белые облака на небе.

Уст Мюллера коснулась призрачная тень улыбки, схожая с привычной ухмылкой. А у меня промелькнула мысль — умел ли он вообще улыбаться?

— Спасибо, что осведомил, Артур, — донесся его невозмутимый голос с водительского сиденья. — А твое имя?

— Мое имя всегда было цвета спелой малины, — признался мальчик, тоскливо вздохнув. — Мне не нравится этот цвет, но ничего поделать с этим я не могу.

Мюллер удовлетворенно кивнул, а спустя минуту задал вопрос, от которого я на мгновение опешила:

— А что на счет фройляйн Китти? Какой цвет имеет ее имя?

Его хищный взгляд тут же направился в зеркало заднего вида, встречаясь с моим робким и растерянным.

— У Китти особенный цвет — небесно-голубой, — с гордостью сообщил Артур. — Такого нет ни у одного человека, которого я знаю.

— Под стать ее глазам? — вдруг спросил офицер, и я удивилась, что он вообще обратил внимание на цвет моих глаз.