Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык

Например, местно-творительный падеж, в отличие от других падежей, передающих динамику движения, отражает статику и употребляется в сочетании со статическими глаголами и глаголами действия. При этом он указывает на безграничное пространство («на небесном своде сияет»), пространство, имеющее условные границы («мы живем в лесу»), предмет, имеющий объем («они живут в чуме»), предмет, рядом с которым или на горизонтальной поверхности которого совершается действие («на листьях копошатся»). Значение пространственного направления выражается дательно-направительным, отложительным, продольным падежами.

Э.Г. Беккер исследует выражение пространственных и временных отношений в селькупском языке и указывает падежи пространственной ориентации: дательно-направительный, местно-временнóй, местно-личный, исходный, продольный, предельный. Кроме того, указанные отношения выражаются послеложными конструкциями, наречиями. Для падежей отмечается связь падежных значений, их функциональной направленности с семантикой глагола. Тем не менее идея распространения действия от чего-либо, кого-либо, к кому-либо, вдоль чего-либо и т.п. заложена не только в семантике глагола, но и в самой природе падежного аффикса; часто аффиксы направительных падежей наряду с послелогами конкретной семантики и наречиями сами по себе служат грамматическим выражением пространственных отношений (8, с. 51). В селькупском языке есть явления, реализующие в определенных масштабах пространственно-временные отношения: одни отражают генетическую общность понятий пространства и времени, другие – былую морфологическую недифференцированность пространственных восприятий. Генетическая общность понятий пространства и времени находит свое выражение в ряде наречий и послелогов, в структуре падежных форм (все падежи пространственно-временнóй ориентации, независимо от того, пространственные или временные отношения выражаются, оформляются одними падежными показателями) (9, с. 131).

В кетском и югском языках, по данным Э.И. Белимова (10), существуют два локативных падежа: местно-временнóй и местно-личный. Форму местно-временнóго падежа образуют нейтральные в грамматическом отношении морфемы кет. -га, -ка, югск. -гей, -кей. Они не указывают грамматического рода имени, не уточняют его отнесенности к классу живых или неживых предметов. Автор предполагает, что по этой причине аффикс местно-временнóго падежа присоединяется только к названиям неживых предметов: югск. бу хушкей хок кет дисеста «он в чуме один сидит». Более употребительны формы местно-личного падежа. Названия неодушевленных предметов с аффиксами этого падежа обозначают место действия (на чем-то, внутри чего-то, рядом с чем-то), а названия людей указывают место их обитания или субъект обладания: кет. бунг кыуолʼсесʼ лингта:нʼ ди:нбесʼ «они к реке Тунгуске подошли».

Богатый материал о падежах пространственной ориентации и других средствах выражения категории пространства содержится в ряде статей сборника «Склонение в палеоазиатских и самодийских языках» (47). В частности, Г.А. Меновщиков анализирует пространственно-временные отношения в эскимосских и алеутских языках в эпоху гипотетической эскимосско-алеутской языковой общности. Они выражались посредством особых серий слов пространственной ориентации. После отделения алеутского массива от эскимосского развитие грамматических способов для обозначения пространственно-временных и других отношений и связей в этих языках пошло разными путями: эскимосский язык развил стройную падежную систему, сохранив в то же время и значительную серию послелогов, тогда как алеутский язык для выражения тех же отношений использовал большое число слов – послелогов, образовавшихся, как и в эскимосском, из имен пространственно-временнóй ориентации (35, с. 32).

В корякском языке пространственные отношения передаются падежными формами, когда предмет является лишь ориентиром направления движения, мыслится как нечто целое в соотношении двух предметов. Естественная ориентация самого предмета в пространстве, дифференциация «верха» и «низа», некоего внутреннего пространства (для предметов, имеющих объем), края и стороны выражаются в корякском языке с необязательным наличием особых падежных форм):

1) специальными суффиксами, размещающимися непосредственно перед падежными окончаниями;

2) послелогами (словами послеложного значения) (23, с. 159).

Таким образом, каждый из трех способов выражения пространственных отношений (падежные формы, суффиксы пространственной ориентации, послелоги) передает определенный круг значений, четко разграниченных и в то же время системно связанных. Падежные формы, являясь обязательным элементом оформления существительного, сочетаются с двумя дополнительными способами выражения пространственных отношений (23, с. 162). Аналогичная специализация языковых средств отмечена в энецком языке (49, с. 174).