Категории. Об истолковании

У вида и у привходящего признака общее то, что они оказываются о многом, других же общих черт у них очень немного, потому что привходящий признак и то, к чему он привходит, крайне далеко отстоят друг от друга.

О различии между ними

Характерные черты того и другого: для вида, высказываться при указании существа того, у чего это вид, для привходящего признака – при указании того, какого качества или в каком состоянии [данный предмет]. И также то, что каждая субстанция причастна одному виду, но нескольким привходящим признакам, как отделимым, так и неотделимым. И виды мыслятся раньше, чем привходящие признаки, даже и в том случае, если эти последние неотделимы (ведь должен быть налицо субстрат, чтобы к нему что-нибудь могло превзойти), между тем привходящие признаки по природе своей возникают позже и носят характер случайного («эпизодического»). Также причастность к виду дается [для всех охватываемых им предметов] на равных условиях, а причастность к привходящему признаку, если даже это неотделимый признак, не на равных условиях, ведь и у одного эфиопа по сравнению с другим возможен либо менее ярко выраженный черный цвет кожи, либо более ярко.

Остается теперь сказать относительно собственного признака и признака привходящего, ибо какая определилась разница между собственным признаком и видом, различающим признаком и родом, – об этом [уже] сказано.

Глава семнадцатая

О том, что есть общего у собственного признака и у неотделимого привходящего признака

У собственного признака и у неотделимого привходящего признака общее то, что без них не могут иметь место вещи, в которых они усматриваются: как без наделенности смехом не получается человека, так и без черного цвета не мог бы иметь места эфиоп. И как собственный признак присущ всему объему [своего вида], так же точно [присущ ему] и неотделимый привходящий признак.

О различии этих же признаков

Разница между ними в том, что собственный признак присущ [каждый раз] только одному виду, как наделенность смехом – человеку, между тем неотделимый привходящий признак, например полнота, присущ не только эфиопу, но и ворону, и углю, и эбеновому дереву, и некоторым другим вещам, а потому собственный признак допускает взаимное высказывание. И причастность собственным признакам происходит на одинаковых условиях [для всего объема]: входящим признакам в одних случаях – больше, в других – меньше. Есть, правда, и другие общие и специальные черты у указанных [логических моментов], но достаточно и этих, чтобы различить их [друг от друга] и выявлять (показывать) [их] общность.

Перевод с древнегреческого

А. В. Кубицкого

Об истолковании

Глава первая. [Язык и письмена. Истинная и ложная речь]

Прежде всего следует установить, что такое имя и что такое глагол; затем – что такое отрицание и утверждение, высказывание и речь.

Итак, то, что в звукосочетаниях, – это знаки представлений в душе, а письмена – знаки того, что в звукосочетаниях. Подобно тому как письмена не одни и те же у всех [людей], так и звукосочетания не одни и те же. Однако представления в душе, непосредственные знаки которых суть то, что в звукосочетаниях, у всех [людей] одни и те же, точно так же одни и те же предметы, подобия которых суть представления. О последних сказано в сочинении о душе, ибо они предмет другого исследования.

Подобно тому как мысль то появляется в душе, не будучи истинной или ложной, то так, что она необходимо истинна или ложна, точно так же и в звукосочетаниях, ибо истинное и ложное имеются при связывании и разъединении. Имена же и глаголы сами по себе подобны мысли без связывания или разъединения, например «человек» или «белое»; когда ничего не прибавляется, нет ни ложного, ни истинного, хотя они и обозначают что-то, ведь и «козлоолень» что-то обозначает, но еще не истинно и не ложно, когда не прибавлен [глагол] «быть» или «не быть» – либо вообще, либо касательно времени.

Глава вторая. [Имя]

Итак, имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает.

В самом деле, в слове «Kallippos» hippos само по себе ничего не значит, не так, как в речи Kallos hippos («красивая лошадь»). Однако в составных именах дело обстоит не так, как в простых, ибо в последних ни одна часть не значима, а в первых имеется все же намек на значение, хотя в отдельности [каждая часть] ничего не означает; так, например, в epaktrokeles («судно морских разбойников») keles само по себе ничего не означает.

[Имена] имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А [возникает имя], когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя.