Катя едет в Сочи. И другие истории о двойниках

О смерти Ясного Юле сообщили в крайне неудачное время, когда она везла экскурсантов на Ганину Яму. Один из них, очень высокомерный, в автобусе делал вид, что не слушает, как Вогулкина рассказывает о старой Коптяковской дороге, и демонстративно читал книгу «Пятьдесят лет в строю». Автор – генерал Игнатьев. Раньше Юлю разволновало бы это совпадение, но в последнее время она отмахивалась от подобных сюжетов, как от комаров. Её не разволновало даже внезапное явление на виртуальном горизонте полной тёзки, которая уехала в Великобританию и сделала там научную карьеру.

«Вроде бы мы с тобой учились в одном классе», – написала ей вторая Юлия Вогулкина, после чего довольно агрессивно потребовала, чтобы первая сделала официальный запрос в гугл – потому что при запросах в сети всплывало не только имя учёной мартышки Вогулкиной, но и никому не нужного уральского гида. И её довольно неудачная, скажем честно, фотография.

«Количество упоминаний в научном мире сейчас приобретает особое значение», – сообщила мартышка. Юля ответила, как будто они снова были четвероклассницы: «Тебе надо, ты и пиши. В гугл».

Вторая Вогулкина потрясённо замолчала, но в гугл, судя по всему, обратилась, потому что теперь при упоминании их общего имени в Сети появлялось уточнение – (Rus) или (En).

Телефон зазвонил, когда автобус уже свернул на узкую дорогу, ведущую к монастырю, и за окнами, как вертикальные жалюзи, замелькали берёзы. Юля всегда отключала звук на время экскурсии, а тут вдруг забыла. Схватила трубку после первого звонка.

– Мне тут в музей рассылка пришла, – сказал Паша Зязев. – Олег-то наш Аркадьевич внезапно скончался. И нас с тобой зовут к нему на похороны. Завтра в одиннадцать, в крематорий.

Экскурсию Вогулкина вела после этого известия как во сне. Мерещился ей за каждым деревом то Ясной в своём сером костюме, то капитан Воронин-Ваулин, который, судя по всему, потерял всякий интерес к делу об аферисте Кузине… Она тарабанила раз и навсегда сложившийся текст о царской семье, показывала, где находятся свечная лавка и трапезная, провожала до туалета, но думала в это время совсем о другом: неужели Ясной действительно умер?..

Такие люди не имеют права уходить из жизни запросто, думала Юля, на автомате объясняя при этом водителю, как проехать в Поросёнков лог. Высокомерный экскурсант, читавший в автобусной тряске мемуары генерала Игнатьева, сказал, что специально договаривался в турбюро о поездке к Мемориалу царской семьи – и что ему глубоко фиолетово, если остальным участникам экскурсии это неинтересно.

– Мне всегда нравился глубокий фиолетовый цвет, – сказала Юля, но всё-таки попросила водителя сделать крюк в сторону лога. С турбюро она потом разберётся.

Неужели Ясной умер, неужели его больше нет? Нашёл ли он тайник в Доме Чекистов? Под каким именем провёл последние годы?

– Я вам вопрос, вообще-то, задала, – обиженно сказала низенькая экскурсантка в потёртом синем платочке. Стрёмненький синий платочек… – Если церковь не признаёт захороненные в Петербурге останки за мощи святых царственных страстотерпцев, так зачем нам ехать к тому месту, где их обнаружили?

– Господи! – немедленно отозвался высокомерный. – Вы ещё у неё спросите про Анастасию Романову, правда ли она спаслась?

Зря он так, конечно, подумала Юля. Сейчас начнётся религиозный диспут, хорошо хоть, ехать недолго.

– Мы стараемся предоставить нашим туристам объёмную картину, – сказала Вогулкина, пытаясь отцепить от своих мыслей Ясного, образовавшего там нечто вроде колтуна. – Действительно, официальная церковь не признаёт найдённые в Поросёнковом логу останки Романовых. Я ведь рассказывала вам об этом, когда мы осматривали монастырь! По версии церковников, после уничтожения тел Романовых уцелела одна лишь фаланга пальца Александры Федоровны. Она замурована теперь в Брюссельском храме. Мы как раз подъезжаем к Мемориалу. Вещи можете оставить в автобусе, остановка будет совсем короткая.

Почти половина экскурсантов осталась на своих местах, но синенький платочек почему-то ринулся к Мемориалу первым.

– Вот здесь обнаружили тела почти всех Романовых и их верных слуг. А вон там, – Юля махнула рукой в сторону небольшого леска, куда вела узкая тропинка, – были найдены останки Марии и Алексея.

Высокомерный с каким-то особенным смаком щелкал фотокамерой, словно бы заново расстреливая Романовых, а «синий платочек», пригорюнившись, сказала Юле:

– И ведь даже берёзы здесь растут кривые да низкие! Вот какая вам ещё нужна правда, безбожники?..

Юля так вымоталась после этой поездки, что даже в квартиру к себе поднялась не сразу. Чуть не полчаса сидела на лавочке, остывая. Яблони уже начали облетать, и после недавнего дождя нежные лепестки прилипали к туфлям: звучит романтично, а выглядит, как будто встал ногой в размокшие бумажные салфетки.

Снова позвонил Паша.

– Ты чего такая варёная? Дома сегодня? Заехать?

– Не надо, – сказала Юля. – В крематории завтра увидимся.

Слово «крематорий» показалось вдруг нежным и сладким. Крем здесь звучал, не кремация.

Был ли Ясной таким же ухоженным в гробу, как в жизни?