Катя, Катенька, Катрин

— Не глупи! — советует подруга. — Будет лучше, если ты на экзамене провалишься. И на этом все будет кончено.

Вы слышали? Хорошо слышали? Значит, не заниматься, провалиться. И что-то будет кончено. Но что?

Извините, это тайна. О ней Катя еще никому не говорила, да, собственно, она и сама пока не знает, чего она хочет.

А время идет. Шелковое в крапинку платье уже висит в шкафу. У Кати появляются круги под глазами, и брат Енда с любопытством изучает ее лицо.

— Чем больше ты сердишься, тем больше у тебя появляется веснушек. Необыкновенно интересно! Или сокращенно — Н. И.

Он поворачивается к столу и выстукивает по азбуке Морзе: тире — точка, две точки. Азбука Морзе дается ему легко. По этому предмету он получает только пятерки и четверки. И так все четыре года. Ничего нового. Или сокращенно — Н. Н. Тире — точка, тире — точка.

Потом вдруг появляется озабоченное мамино лицо:

«Катенька, что-то будет?»

Мамины страхи не случайны. В последней четверти Катя предстала перед школьным советом не в лучшем виде. Еще бы! Три тройки для девушки, которая всегда училась на пятерки! Катя избегает маминого взгляда.

Несколько последующих дней вообще растворяются в памяти.

И вот наконец синий шелк щекочет Кате шею, скользит вниз и шуршит при ходьбе. По дороге в школу Енда прыгает вокруг Кати, говорит и сразу переводит на азбуку Морзе:

— Желаю успеха! Три точки — тире, две точки — тире.

В день окончания экзаменов класс выглядит несколько необычно. Он полон цветов. Он красивее и торжественнее, чем в будни. И девушки преобразились в своих праздничных платьях. Юноши сегодня безупречно причесаны, хотя у некоторых непослушные вихорки робко торчат над тщательно приглаженными волосами. У всех какое-то новое, более взрослое выражение лица, все говорят вполголоса, сидят на краешках своих стульев, как будто пришли на сугубо официальную встречу.

Из аромата цветов, из грустно-улыбчивой печали рождаются слова песни:

Почему должны мы распрощаться?
Не лучше ли сказать друг другу
До свидания…

У многих девушек глаза становятся большими и горячими от подступающих слез.

Пришло время речей.

Бржетислав Кроупа, председатель школьного самоуправления, маленький, степенный и гибкий, как новая линейка, встает со стула.

— Товарищи! — обращается он к классу тоном оратора. В этом слове — уже нечто особое, потому что раньше Бржетя говорил: «Тихо!» или: «Ребята и девушки!», а сегодня — «Товарищи!».

Действительно, они выросли за один день.

Катя смотрит на маленького, серьезного Кроупу и ничего не слышит. В нагрудном кармане его рядом с целой выставкой карандашей поблескивают две вечные ручки. У Бржетислава Кроупы красивый мелкий почерк. Он охотно все записывает, подчеркивает, нумерует, пишет планы рефератов, считает проценты, ведет дневник работы. «Странно, — думает Катя, — что после каникул я Кроупу уже не увижу. Он обязательно станет председателем студенческого комитета промышленного училища, куда собирается поступить… А я? Что будет со мной?»

— Катержина Яндова. Она собирается поступать в одиннадцатилетку, — вспоминает Катя слова классной руководительницы. У Кати под синим шелковым в крапинку платьем трясутся колени.

— Садись! — приглашает ее учительница, и Катя машинально идет к столу. — Сюда садись, к нам, — повторяет учительница.

Кто-то смеется. Затем раздается глубокий, раскатистый голос. Он принадлежит незнакомому человеку, к которому обращаются со словами «товарищ инспектор». Он наклоняется к Кате:

— Почему ты волнуешься? Или не знаешь, сколько будет четырнадцать умножить на тринадцать?

Катя ловит ртом воздух и отвечает:

— Сто… восемьдесят два.

— Быстро считай! Пять плюс семь, плюс двадцать три, плюс девятнадцать, плюс четыре, плюс пятнадцать, минус сорок восемь.

— Двадцать пять!

Катя постепенно приходит в себя.

Она твердо знает, где пишется мягкое, а где твердое «и», без запинки отвечает и на другие «кошмарные» вопросы. А когда инспектор начинает читать стихотворение «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь…», Катя продолжает его слова и даже знает, кому это стихотворение принадлежит. Пушкину! Она совершенно успокоилась, чувство страха исчезло, и Кате кажется непонятным, почему Геленка то бледнеет, то краснеет. Геленка — это ласковое имя пани классной руководительницы. А та, воспользовавшись минутой тишины, наклоняется к инспектору и что-то шепчет ему.

— Мне известно, — гремит его раскатистый голос, — вы это не проходили… Откуда же ты знаешь?

Катя не сразу понимает, в чем дело.

— Просто я люблю сказки.

— Сказки любишь, а экзаменов боишься?

— Нет… сейчас уже нет! — робко отвечает Катя и тут же смеется вместе со всеми.

Инспектор заявляет, что Катя готова к экзаменам.

— Она только что блестяще это доказала.

Одни пятерки! Одни ли? Три. Мама в восторге: «Катя! Катенька!» От волнения у нее дрожит подбородок, глаза круглеют и наполняются слезами, так что папе приходится ее утешать: «Яна, Янушка…» Катя теряет терпение. Вообще с этими родителями одни только мучения.