Катилинарии. Пеплум. Топливо

Вбегает М а р и н а, прижимая к груди книги.

Марина.Даниель! Студенческий городок разрушен! ( Обессиленно застывает у двери. Профессор и Даниель вскакивают.)

Даниель.Ты там была?

Марина.Я как раз подходила. Мне теперь негде жить.

Профессор.Что ж! Будете жить здесь, со мной и Даниелем. Это облегчит вам жизнь.

Марина( испуганно смотрит на Даниеля). Правда?

Профессор.Ну конечно. Это называется уплотнение, одна из любимых социальных мер нашего довоенного правительства.

Марина.Ты не против, Даниель?

Профессор.Это еще что за новости? Разве задают такие вопросы мужчине? И потом, спрашивать надо не у него, а у меня: война – не война, а я в этом доме хозяин. Имейте в виду, я принимаю вас у себя не как возлюбленную Даниеля, но как жертву войны.

Марина( жалобно). Если тебе неприятно, Даниель, я уйду.

Профессор( закатывая глаза). Это же надо быть такой гусыней!

Даниель.Нет, что ты, Марина, я счастлив, что ты будешь жить со мной.

Профессор.Лопух! Хоть бы попытался воспользоваться ситуацией!

Марина( метнув в него дерзкий взгляд). А вы не иначе сами намерены ею воспользоваться?

Профессор.С ума сойти! Как она глупа, когда разговаривает со своим любовником, и какой лисой становится со мной.

Даниель( смеется и обнимает Марину). Делайте выводы, профессор, они очевидны.

Профессор.Да. Вы будете спать в одной кровати с Даниелем, детка, а она односпальная.

Марина.Вот и отлично! Вдвоем теплее.

Профессор.Вы слышали, Даниель, она любит не вас, а температуру вашего тела.

Марина( высвобождается из объятий Даниеля и подходит к профессору). Профессор, не будем же мы воевать между собой, правда? Хватит нам той войны, что бушует снаружи.

Профессор( смотрит на нее с насмешливой улыбкой). Я согласен заключить мир при одном условии: вы вернете мне Стерпениха.

Марина(поколебавшись, протягивает ему книги). Хорошо.

Профессор берет книги.

Профессор.Это мое право, и я никому не уступлю удовольствия бросить в огонь этого зануду! ( Идет к печке.)

Действие второе

Та же комната. Половина книжных полок опустела. Закутанная М а р и н а одна сидит на стуле и с озадаченным видом листает книгу. Входит п р о ф е с с о р. Его пальто и меховая шапка в снегу.

Профессор( снимая шапку и пальто). Подумать только, а ведь в детстве я любил снег! ( Переодевается в висящее у двери старье. Марина продолжает читать. Он смотрит на нее.) Прелести домашнего очага: женщина читает, поджидая мужчину. Прибавить бы вам килограммов двадцать, и посмотреть на вас было бы приятно, Марина. ( Она по-прежнему не поднимает головы.) Женщине полагается встать и приветствовать мужчину счастливым возгласом.

Марина( как будто только что заметив присутствие профессора). Вы что-то сказали, профессор?

Профессор.Так, ничего, мысли вслух. ( Садится на другой стул. Видно, что ненастье его вымотало.) Что вы читаете, голубушка?

Марина( не глядя на него). «Броню пророка».

Профессор.Сорлова? Ай да умница! Я поражен вашей тягой к культуре.

Марина.Вы смеетесь надо мной?

Профессор.Никоим образом. Когда у отощавшей и озябшей девушки хватает сил, невзирая на бомбежки, постигать сложного автора – это достойно восхищения, без дураков.

Марина ( наконец поднимает на него взгляд, кротко). Я не постигаю сложного автора, профессор. Знаете, что я делаю? Медленно, дотошно вчитываюсь в каждую фразу и на каждой фразе задаю себе вопрос: «Хоть что-нибудь в этом подлежащем, в этом сказуемом, определении, дополнении, обстоятельстве стоит жаркого пламени в печке? Вправду ли глубокий смысл этой фразы (или отсутствие такового) нужнее мне для жизни, чем лишний градус тепла в комнате?» Вот, слушайте, я прочту вам любую строчку наугад: «Как давно в тишине не мерещилось ему столько опасностей». Мне не к чему придраться в этой фразе, я даже понимаю, в чем ее глубина, но почему, спрашиваю я, эта подозрительная тишина должна быть дороже минуты тепла?

Профессор.Вы прекрасно знаете, что фраза, вырванная из контекста, не представляет интереса.