Катюша

— В общем-то, все совпадает, — задумчиво протянул майор. — Получается, что накануне она уехала из своей квартиры вместе с Паниным, предварительно угомонив этого мордоворота Костика. Потом они как-то очутились на этих дачах. У Панина, насколько я знаю, дачи сроду не было, у Скворцовой тоже. Надо выяснить, у кого они гостили — возможно, хозяин дачи что-нибудь знает. Разыщите председателя этого их дачного кооператива, или как они там теперь называются, и возьмите у него списки владельцев дач. Их всех придется опросить. Машину Студента не нашли?

— Машина стоит у него во дворе, — сказал Колокольчиков. — Даже странно, что ее до сих пор не разобрали.

— Это-то как раз не странно, — отмахнулся майор. — Знают, чья телега, и не хотят связываться. Странно другое: почему он ее бросил и на чем добрался до этих Дубков?

— Что ж тут странного? — в свою очередь фыркнул Колокольчиков. — Если он, к примеру, от Банкира прятался, то эта машина его на каждом перекрестке засвечивала бы. Чересчур заметная, на такой не потеряешься.

— Твоя правда, — согласился Селиванов. — Надо посмотреть информацию по угонам.

— А что нам это даст? — недовольным голосом поинтересовался Колокольчиков.

— А я не знаю, что нам это даст! — взбеленился майор. — Я никак не могу понять, что у них там происходит, из-за чего они вдруг стали жрать друг друга, как пауки в банке! Я не могу понять, при чем тут Прудников, и при чем тут Скворцова, я тоже не понимаю! Я не понимаю, какое отношение имеет к ним обоим Банкир. Я даже не понимаю, кто из них преступник, а кто потерпевший... Слушай, Колокольчиков, — с надеждой спросил он, — а это не ты их всех замочил?

— Не, — сказал Колокольчиков, — не я. Если пообещаете носить передачи, могу взять на себя. У Алевтины Даниловны такие пирожки...

— Ишь, чего захотел, — остывая, буркнул майор. — Тебя, пожалуй, прокормишь, этакого бугая... Уж лучше я буду дальше с этим делом мучиться.

Он положил трубку и со вздохом сгреб в кучу разбросанные по столу фотографии, стараясь не вглядываться в то, что было на них изображено. “Все-таки старые фотографии были лучше, — подумал он, убирая расползающуюся пачку в ящик стола. — А это уже чересчур... Или я к старости становлюсь слабонервным? Все дело в том, что Студент мне нравился, хотя и был негодяем и чего-то недоговаривал. И Катя Скворцова мне нравилась, славная была девчонка, самостоятельная... Неужели она работает на Банкира? Не может этого быть, ведь Банкир пытался ее убить. Или ей опять повезло отбиться? Вряд ли, такое только в кино бывает, причем в дрянном кино. И потом, она тоже мне врала. Что-то она знала, но что? И причем здесь Прудников? У Прудникова были какие-то дела со Студентом. У Кати была фотография Прудникова. Каким-то образом Студент вышел на Катю после исчезновения Прудникова. Они скрылись вместе, уехали на машине Панина, оставив позади растерзанный труп профессионального мокрушника Костика. Что все это может означать?”

Майор почувствовал, что окончательно запутался. Ему катастрофически не хватало фактов. То есть, как раз фактов в этом деле было предостаточно, но все они противоречили друг другу и нуждались в грамотной интерпретации. Нужен был хотя бы один свидетель, и не доброхот, вдохновенно выдумывающий показания из головы прямо по ходу допроса, а грамотный, настоящий свидетель в здравом уме и твердой памяти, лучше всего — страдающий бессонницей пенсионер с биноклем и блокнотом.

— Хватит, — сказал он вслух. — Пора домой.

Только теперь он заметил, что за окном окончательно стемнело. В конусе света, отбрасываемого настольной лампой, тяжелыми слоями плавал табачный дым, утыканная окурками пепельница смахивала на диковинного ежа, а углы кабинета тонули в полумраке. Майор вдруг снова ощутил приступ тоскливого беспокойства, а желание хоть как-то закрыть это дело и свалить его с плеч долой в архив, на помойку, к чертовой бабушке вдруг сделалось непреодолимым. Майор был полон дурных предчувствий.

“А может, это просто сердчишко начинает пошаливать? — подумал он вдруг. — Где-то я читал, что такое состояние не редкость у сердечников и свидетельствует о приближении приступа. А что, сейчас неплохо было бы полежать в больнице, только так, чтобы сильно не болело и можно было самостоятельно добраться до туалета. А Прудникова пускай ищет Колокольчиков — он молодой, здоровый, ему расти надо — и с профессиональной точки зрения, и в смысле карьеры...”

Он открыл протяжно заскрипевшую дверцу шкафа и снял с вешалки свою старенькую куртку с матерчатым верхом и видавшую виды фетровую шляпу, над которой, как ему было доподлинно известно, любили втихаря потешаться его подчиненные. И тут снова зазвонил телефон.

Это опять был Колокольчиков.

— Сан Саныч, — сказал он, трудно дыша в трубку, — не вели казнить. Нашел я этого дачника.

— Какого дачника?

— А у которого Студент со Скворцовой гостили. Ты прапорщика Мороза помнишь?

— Какого еще прапорщика? Погоди, это, что ли, тот, который под Паниным живет? Который его алиби подтверждал?