Каторжник император. Беньовский

Фредерика, расположившись в удобном кресле рядом с мужем, занималась вышиванием. Иногда они выходили вместе на верхнюю палубу и вглядывались в океанский простор. На рассвете с востока появлялась над горизонтом алая полоска зари, отражавшаяся в рябистой поверхности океана. Когда солнце всходило и подымалось над головой, можно было наблюдать жизнь океана. Вот показалась из воды чёрная туша кита, испустившая фонтан брызг, взметнулась над волнами стайка летучих рыбок. А то вдруг пара резвых, игривых дельфинов преследует фрегат, а потом внезапно исчезает. Вот косяк акул с остроконечными плавниками проплывает по левому борту судна, словно зловещий конвой. Когда солнце уходит за горизонт, поверхность океана из серебристо-зелёной постепенно становится маслянисто-чёрной. Но вскоре восходит ущербная луна, оставляя на воде извилистую золотистую дорожку, по которой, казалось, можно добежать до самого горизонта, где океан сливается с небом. Зрелище это располагало Мориса Августа к мечтам.

   — Вот и свершилось, Фредерика, — говорил он жене. — Ждут нас с тобой подвиги, слава и власть. Главное, власть. Подвиги и слава без власти над людьми ничто. Завоюю богатый остров и буду его властелином. Ты разделишь со мной трон властителя Мадагаскара.

   — Ты честолюбив, Морис.

   — А почему не быть честолюбивым?

   — Замахиваешься предерзко. О троне заговорил.

   — Заговорил и о троне. Вождей малагасийских задарю подарками, строптивых сломлю силой. Для начала воцарюсь хотя бы над частью острова. Франция во все времена состояла из вассальных герцогств, графств, маркизатов. Их властители были вассальными монархами, признававшими сюзеренитет французского короля. Почему бы и мне не стать вассальным властителем Мадагаскара, графом, герцогом, королём, наконец, со своими эмблемами власти? До Бога, как говорят, высоко, до Парижа далеко. Сюзеренитет французской короны будет чисто номинальным.

   — По силам ли взвалил ношу, Морис?

   — Выдюжим, Фредерика. А если силёнок не хватит, возьмём хитростью, дипломатией. Не на одном короле Людовике свет клином сошёлся. Наведём мосты с арабами, голландцами, англичанами.

   — Не рано ли размечтался?

   — Не мечты это, пойми. План сокровенный, которым делюсь только с тобой.

Фредерика ничего не ответила мужу, а только зябко поёжилась. Неуёмные фантазии Мориса Августа пугали её. А вместе с тем где-то в глубине души она ощущала приятный волнующий холодок, голос собственного честолюбия. Фредерика Генская, дочь средней руки провинциального польского помещика, — королева загадочного Мадагаскара. Она восседает рядом с мужем на роскошном золотом троне, обременённая тяжёлой королевской короной в драгоценных алмазах и изумрудах. Перед ней раболепно падают ниц подданные, ей преподносят дорогие подарки: нитки жемчуга, безделушки из натуральной слоновой кости, сверкающие волшебным блеском каменья. Неужели честолюбивые мечты её благоверного когда-нибудь сбудутся и станут явью? Дай-то Бог.

Досадная проза жизни иногда отвлекала Беньовского от радужных мечтаний. Однажды он вышел на нижнюю палубу, чтобы самолично посмотреть, как идёт обучение волонтёров. Завидев полковника, капралы с удвоенной энергией принялись выкрикивать зычными, осипшими голосами слова строевой команды. Солдаты маршировали с ружьями, выполняя элементарные команды: «Направо!», «Налево!», «Кругом!» В крайней шеренге долговязый волонтёр, по виду крестьянский парень, путался и поворачивался не туда, куда требовал от него капрал. Физиономия парня, вся в синяках и кровоподтёках, как видно, уже отведала капральского кулака.

Беньовский подошёл к шеренге и, не дожидаясь доклада растерявшегося капрала, спросил долговязого парня:

   — Кто такой?

   — Жак Левек.

   — Откуда родом?

   — Из Бургундии мы.

   — Крестьянин?

   — Конюхом служил у графа нашего.

   — Беглый?

   — Никак нет.

   — Врёт он, господин полковник, — вмешался капрал, коренастый, с грубыми чертами лица, изрезанного резкими морщинами и шрамами. — Самый что ни на есть беглый. И бестолковый к тому же.

   — За бегство своё перед Богом ответ держать будешь. Мы тебе не судьи, братец. А науку военную постигай. Учи, капрал. С тебя спрос.

   — Стараемся, вашество.

   — Оно и видно, — усмехнулся Беньовский, разглядывая побитую физиономию солдата.

У острова Святой Елены встретилось немецкое торговое судно под бременским флагом, а на подступах к мысу Доброй Надежды — английский бриг, следовавший из Индии. С бригом обменялись орудийными салютами.

В Капстаде задержались недели на две. Беньовский разрешил офицерам отпустить волонтёров на берег, не всех враз — как бы чего не натворили, а мелкими группами под надзором капралов. Сам же нанял осёдланных мулов и с женой, в сопровождении вестового Андреянова и местных проводников, совершил восхождение на Столовую гору. Решил порадовать Фредерику. Дорога петляла по окрестностям Капстада между загородных усадеб, виноградников, по сосновому лесу и голым песчаным равнинам.