Каторжник император. Беньовский

   — Нет, человек греческой веры, россиянин. Тем не менее давно мне служит и преданно.

   — И вы никогда не пытались, сын мой, склонить его к принятию истинной веры?

   — Как-то пытался, но тщетно. Упрямец ответил мне, что грех изменять вере отцов и дедов.

   — Жаль. Не теряйте же, однако, надежды, сын мой, вернуть заблудшую овцу в стадо.

К концу застольной беседы отец Мельхиор проговорился о сокровенном. В ближайшее время он надеется получить сан епископа и одну из баварских епархий. Его кандидатуру поддержал перед Святым Престолом архиепископ мюнхенский, припас Баварии. Старый епископ недавно ушёл на покой, и его кафедра остаётся вакантной. Род фон Рорбахов уже дал святой церкви несколько епископов.

На следующий день Фредерика почувствовала себя лучше. Помог прописавший горячие грелки и рюмку шнапса, настоянного на чесноке, врач, которого порекомендовал хозяин гостиницы. А ещё через день Беньовские пустились в дальнейший путь.

Дорога шла по альпийским предгорьям. Вершины гор уже покрывал снег. На горных перевалах отчётливо ощущался холод. Миновав границу Баварии с неизбежным полосатым шлагбаумом, въехали в архиепископство Зальцбургское. Город Зальцбург был знаменит тем, что в нём родился и ещё жил в ту пору великий композитор Вольфганг Амадей Моцарт. У города Линца выехали на берег Дуная. В долине реки приближение зимы не так чувствовалось, как в Альпах. По реке ещё плыли гружёные баржи, сновали рыбачьи лодки. Ветер взметал опавшие жёлтые листья клёнов и лип. Вот наконец и Вена с её дворцами и громадой собора Святого Стефана. Его огромный купол возвышался над всем городом.

Беньовский принял решение остановиться не в той захудалой гостинице окнами на Дунай, из которой когда-то совершил поспешный побег, а выбрал пристанище подороже, в центре города. Приходилось жить сообразно званию бригадира и бывшего командира экспедиционного корпуса.

Беньовский сперва хотел было облачиться для визита в форменный мундир офицера французской армии и быть непременно при шпаге. Но от этой идеи пришлось отказаться, так как мундир порядком пообносился. И он предпочёл цивильный камзол, сшитый у лучшего парижского портного перед прощальным банкетом. В венском модном магазине Морис Август подобрал себе новый пышный парик с бантом и собственноручно напудрил его. Орден Святого Людовика он нацепил на расшитый лацкан камзола.

   — Не хватает лишь трости с дорогим набалдашником, — заметила с иронией Фредерика, оглядывая вырядившегося мужа.

   — А ведь ты права, — согласился с ней Беньовский. — Ветеран Мадагаскара, участник тяжёлых походов, страдающий от старых ран и хромоты, должен опираться на трость. В этом сундуке, кажется, есть то, что мне нужно.

В сундуке оказалась трость красного дерева с рукояткой из слоновой кости, служившая ножнами для потайного стилета.

Остро отточенный узкий стилет, выкованный из прочной турецкой стали, мог в случае нужды послужить надёжным холодным оружием.

Беньовский продумал содержание предстоящего разговора с чиновником из окружения канцлера. Первым делом он попросит собеседника передать его сиятельству искреннюю признательность за дарование ему императрицей прощения и возвращение отцовского имения в Трансильвании, скажет несколько прочувствованных слов в адрес канцлера, принимавшего непосредственное участие в решении его, Беньовского, судьбы. Потом он непременно постарается обратить внимание чиновника на свой орден Святого Людовика, чтобы иметь возможность вскользь бросить: «Заслужил усердной службой королю Франции. Если придётся послужить её величеству, буду так же усерден». И в заключение визита Морис Август обмолвится, что непредвиденные дорожные обстоятельства задержали его в Мюнхене, баварской столице. Там ему совершенно случайно довелось познакомиться с каноником Мельхиором, братом барона Людвига фон Рорбаха, советника баварского канцлера. Высший свет Баварии обеспокоен тем, что в случае смерти старого курфюрста можно ожидать вмешательства Австрии в баварские дела. Об этом проговорился отец Мельхиор. По его словам, мюнхенское правительство сколачивает антиавстрийскую коалицию, к которой, вероятно, примкнут Пруссия и Саксония. Советник фон Рорбах недавно вернулся из Парижа, где пытался заручиться поддержкой Франции на тот случай, если развяжется война за баварское наследство.

Морис Август скромно обмолвится, что, возможно, он и не узнал ничего нового и неожиданного для венского правительства. Но если эти сведения представляют для сиятельного князя Кауница какую-либо ценность, он готов дать более обстоятельный отчёт о своей беседе с мюнхенским каноником. Это будет пробный шар, запущенный Беньовским для того, чтобы привлечь внимание канцлера. А вдруг сиятельный князь клюнет на приманку и пожелает принять его? Хотелось бы этого.

Принял Беньовского молодой чиновник с отменными светскими манерами, безукоризненно воспитанный, безукоризненно вежливый, назвавший свою фамилию, весьма известную в аристократических кругах Австрии. Отпрыск знатного сановного рода начинал свою служебную карьеру в ведомстве канцлера.