Каторжник император. Беньовский

   — Пусть подобные задачи решают наши внуки и правнуки. А перед нами стоит более зримая цель. Взгляните на карту, граф. Перед вами Северная Америка. Вы видите на ней множество белых пятен. Сюда ещё не ступала нога европейца. Эти земли никогда не подвергались картографическим съёмкам, их богатства не исследованы. Здесь обитают независимые индейские племена, хотя номинально их земли поделены между французами и испанцами. Вы видите территорию нашего молодого государства, Соединённых Штатов. Она простирается от атлантического побережья в глубь материка не столь уж широкой полосой. Историческая задача американской нации сделать стремительный бросок на запад, перейти великую реку Миссисипи, покорить земли индейцев, вытеснить французов и испанцев и выйти к Тихому океану. Вся южная половина Североамериканского материка — это сфера наших жизненных интересов. Если это не сделаем мы, нас опередят другие державы. На запад хлынут волны переселенцев, они преодолеют реки, горы и пустыни. Это будет сильное и предприимчивое племя.

   — А индейцы? Говорят, они воинственны.

   — Индейцы — это вчерашний день в истории Америки. Индейцам придётся потесниться и покориться, либо мы их раздавим волной европейских переселенцев. Другого туземцам не дано. Мы превратимся в могущественное государство, простирающееся от Атлантики до Тихого океана. Вот тогда наши потомки задумаются над американскими интересами на других континентах. Может быть, их когда-нибудь заинтересует и ваш Мадагаскар.

   — Вы нарисовали, мистер Вашингтон, впечатляющую картину.

   — Она станет реальностью. А сейчас, простите меня великодушно, вынужден прервать нашу беседу. Ждут дела.

Главнокомандующий протянул Беньовскому руку для прощального рукопожатия. В памяти Мориса Августа осталась глубокая убеждённость Вашингтона в своей правоте, властная манера держаться, его пытливый, проницательный взгляд. Американец видел будущее своей страны — великой державы, простирающейся от океана до океана.

Беньовский продолжал переговоры с местными дельцами, отвечал на их расспросы и слышал уклончивые ответы. Замиримся с англичанами, тогда и посмотрим.

Возвратилась с пенсильванской фермы Фредерика с хозяйской дочкой, посвежевшая, переполненная впечатлениями. Поездкой осталась довольна. Мужу она рассказывала, как вдвоём с Нэнси совершали верховые прогулки по живописным окрестностям. Беньовский рассеянно слушал жену, отвечал на её вопросы невпопад, думая о своём. А думал он о недавней беседе с одним балтиморским торговцем, который, кажется, серьёзно заинтересовался планами Мориса Августа и обстоятельно расспрашивал его о потребительских возможностях рынка Мадагаскара. Фредерика уловила, что муж её не слушает, и обиделась.

   — Тебе это не интересно, Морис?

   — Да нет... Я этого не сказал. Собирайся, и едем.

   — Куда ещё?

   — В Париж. Завтра из Филадельфии отбывает в Санто-Доминго испанский корабль «Изабель», а оттуда он держит курс к берегам Европы.

Капитан «Изабели» Моралес, моложавый человек с клинообразной бородкой, напоминавший средневековых грандов с картин испанских художников-классиков, был галантно учтив с пассажирами и груб с матросами. Он счёл необходимым навестить Беньовских в их довольно скверной каюте.

   — Польщён, что среди моих пассажиров оказались такие знатные лица. Как устроились, граф? Плывём к берегам Гаити. Этот остров открыл Христофор Колумб, великий испанец.

   — Насколько я знаю, Колумб был генуэзцем, — возразил Беньовский.

   — По рождению да, но это несущественно. По духу он был испанцем и служил верой и правдой испанским монархам Фердинанду и Изабелле[66]. В Санто-Доминго всё пропитано духом великого испанца. Обратите внимание на старинный собор, в котором покоятся останки мореплавателя.

   — Непременно последую вашему совету, капитан, и побываю в соборе, чтобы поклониться праху вашего великого испанца. Говорят, что на Гаити процветает торговля рабами. Это правда?

   — Можно сказать, что Санто-Доминго один из центров работорговли в Карибском бассейне. Убедитесь сами.

   — И вы одобряете, дон Моралес, работорговлю?

   — Что делать. Такова Господня воля. Чернокожим африканцам Всевышний предписал трудиться в поте лица на белых господ. Это открывает им путь к истинной церкви, небесной благодати. И я грешен, сознаюсь... На этом самом судне доставлял не раз в Америку партии рабов из португальской Анголы.

   — Как же вы их доставляли?

   — В самом обыкновенном грузовом трюме.

   — Не покажете мне ваш трюм?

   — Стоит ли? Там слишком дурной запах. Никак не выветрится.

   — Всё же покажите, капитан.

   — Коли вам так интересно... Уж не собираетесь ли и вы заняться работорговлей?

   — Не решил ещё.

Они спустились в трюм. Беньовский, подавленный запахами нечистот, какой-то кислятины, гнили, внезапно почувствовал подступающую дурноту. Запахи вызывали спазмы в горле, позывы к тошноте. Они, казалось, пропитывали скользкий пол, голые нары, всю атмосферу трюма.

   — Не пытались ваши подопечные бунтовать?

   — Попробовали бы! Держу вооружённую стражу. Для строптивых есть карцер с железными кандалами. Не угодно ли посмотреть?

   — Нет уж, увольте.