Каторжник император. Беньовский

   — Необходимо добраться до крупного портового города, например Санкт-Петербурга или Риги. Столица предпочтительнее. Там легко затеряться, не привлекая ока царской полиции. А нам останется только договориться со шкипером иностранного судна о тайном отъезде морем. Вы возвращаетесь в свою милую вашему сердцу Швецию. Я вернусь в ряды конфедератов или отправлюсь в дальнее путешествие. А может быть, поступлю на службу к королю Людовику и буду помогать французам завоёвывать заморские земли.

Вошёл конвойный солдат с едой для пленных, и Беньовский умолк.

   — Продолжайте, барон. Вряд ли этот солдат уразумеет, о чём мы толкуем, — сказал швед.

   — Вряд ли, — согласился Морис. — Но лучше не испытывать судьбу. А если это переодетый агент тайной службы? Мы ещё не знаем всех нравов этой страны. А впереди у нас будет много свободного времени для приятных бесед.

Путь был долгий, через всю Европейскую Россию. Миновали Курск, Воронеж, Тамбов, Арзамас. И вот однажды на исходе летнего дня впереди открылась широкая лента Волги. За ней в некотором отдалении от реки виднелся силуэт города, стены и башни кремля на холме, купола церквей и минареты мечетей. У спуска к Волге выстроилась в ожидании парома длинная очередь телег, колясок, всадников и пеших.

   — А ну, поберегись! По указу государыни... — зычно кричал конвойный унтер-офицер, расталкивая очередь и устремляясь к берегу.

Определили Беньовского на постой к богатому купцу Степану Силычу Вислогузову, владевшему в городе двухэтажным каменным домом с флигелями. В нижнем этаже помещалась лавка, в верхнем жил сам купец с семьёй. Во флигелях обитали квартиранты, в основном мелкая чиновная братия. Винблада поселили на другом конце города у отставного чиновника епархиальной консистории Греховодова. Можно было бы пленным поселиться и вместе — у Вислогузова пустовали комнаты в одном из флигелей. Казна оплачивала хозяевам постой и пропитание ссыльных, так что убытка домовладельцам не было. Но губернатор рассудил так:

   — Только порознь! Знаем таких голубчиков.

Встречаться ссыльным, однако, не возбранялось. Раз в неделю их навещал унтер-офицер из местной воинской команды, чтобы удостовериться, не сбежали ли они, да расспросить хозяев о поведении новых постояльцев. Ничего предосудительного хозяева сообщить не могли. А в целом Беньовский и Винблад были предоставлены сами себе. Швед обычно приходил к Морису Августу, и они отправлялись бродить по городу, знакомясь с Казанью.

На высоком холме, господствующем над городом, возвышался кремль, заложенный ещё Иваном Грозным сразу же после покорения Казанского ханства[19]. В кремле каменные громады древних соборов, Спасо-Преображенский монастырь, резиденция губернатора и казармы воинской команды. Кремлёвский холм отделён от города, вытянувшегося вдоль речки Казанки, притока Волги, широким оврагом. В городском центре дома каменные. Лавки купцов, присутственные места, пожарная каланча. А отойдёшь в сторону от центра — и видишь деревянные дома и домишки, среди которых выделяются помещичьи особняки, облепленные со всех сторон верандами и хозяйственными пристройками. Все строения сравнительно новые и поэтому, ещё не успели почернеть. Они воздвигнуты уже после страшного пожара 1748 года, почти начисто уничтожившего деревянную Казань. Старожилы ещё помнят об этом опустошительном бедствии и охотно делятся воспоминаниями. Как во всяком российском городе, в Казани много церквей, самых разнообразных, больших и малых, с луковичными, сферическими и шатровыми куполами. К собственно городу примыкают татарские слободки, ощетинившиеся пиками минаретов. По православным праздникам Казань оглашается разноголосым колокольным звоном, а по мусульманским — надрывными, гортанными призывами муэдзинов.

Первые дни и были посвящены знакомству с городом. Выходили на Волгу. Чтобы достичь её, надо было миновать обширные заливные луга и озера Большой и Малый Кабан. Волга здесь куда шире, чем Дунай у Вены. На пристани шумная, крикливая толчея. Во время весеннего половодья река выходит из берегов и широко разливается, достигая города. Но это время года миновало, и Волга вернулась в своё обычное русло.

Во время первой же прогулки Беньовский твёрдо сказал шведу:

   — Надо, Адольф, осваивать русский язык, если мы намерены чего-нибудь достичь в этой стране. Без языка мы беспомощны. Я пытался разговориться с моим хозяином и его приказчиком, и ничего из этого не вышло. Я говорил по-польски в надежде, что родственный славянский язык будет им понятен. И это вызвало только смех.

   — О, эти варварские славянские языки мне плохо даются, — сердито буркнул Винблад.

   — И всё-таки учите русский язык, майор.