Каторжник император. Беньовский

До Бреста Морис, сопровождаемый четырьмя конными слугами, добрался без затруднений. Дорога была знакома. Дважды встречались мелкие отряды конфедератов, настроенных воинственно и самоуверенно. В Бресте сразу же бросился в глаза остроконечный шпиль костёла, увенчанный крестом.

Отец Климент, декан костёла и каноник, почему-то представлялся Беньовскому сухим, угрюмым аскетом с горящим, фанатичным взором. Оказался же он добродушным упитанным человеком невысокого роста с широкой улыбкой на круглом лице.

   — Чем могу служить, сын мой? — приветливо спросил он, перебирая янтарные чётки.

   — Рассеять сомнения страждущего, — ответил смиренно Морис, подходя под благословение.

   — Слушаю тебя.

Беньовский начал с того, что рассказал о своём пленении и о том, как был отпущен русским полковником под честное слово никогда больше не браться за оружие.

   — И тебя, сын мой, мучает вопрос — достойно ли нарушать слово, данное врагу, схизмату. Так ведь? — проницательно спросил священник.

   — Так, мой отец.

   — Если ты нарушишь вынужденную клятву, грех с твоей души снимет святая церковь.

   — Я рад это слышать, святой отец.

   — Твоё место в рядах собратьев, поднявшихся в справедливом гневе на недругов Речи Посполитой. Благословляю тебя на подвиги.

   — Я ищу дорогу в штаб генерала Пулавского.

   — Иосиф Пулавский с основными силами, по моим сведениям, находится где-то между Люблином и Львовом. Загляни в Замостье к тамошнему канонику Яну Александру. Он сообщит тебе более точное его местонахождение. Я дам тебе рекомендательное письмо к отцу Яну. Кстати, донесение твоё юноша из отряда доставил в сохранности. Я передал его по назначению.

   — Благодарю, мой отец.

С помощью каноника Яна Александра из Замостья Беньовский отыскал штаб Иосифа Пулавского в небольшом галицийском городке. Первый, кто попался ему в штабе, расквартированном в замке местного магната, оказался Франц Пулавский, не то адъютант, не то помощник у отца.

   — Рад вас видеть, барон. Вот кстати! Люди нам нужны, — воскликнул Франц, обнимая Мориса Августа.

   — И я рад, пан Франц. Желал бы видеть вашего батюшку.

   — Сию минуту доложу.

Иосиф Пулавский, облечённый в генеральскую форму, вышел из-за стола навстречу вошедшему в его кабинет Беньовскому. Казалось, каждый шаг давался ему с трудом. Лицо генерала, землисто-бледное, выглядело болезненным, осунувшимся. Глаза, обведённые тёмными окружиями, блестели лихорадочно.

   — Давно вас ждём, барон. Рассказывайте.

Однако генерал несколько раз перебивал Беньовского и так и не выслушал его до конца.

   — Поедете под Тернополь. Там действует наш крупный отряд. Командир отряда тяжело ранен. Вы формально зачисляетесь его заместителем, но фактически вступите в командование.

   — Мой генерал, вы ознакомились с личным донесением?

   — Что-то не припомню сразу. Через мои руки прошло столько всяких донесений. Напомните, о чём шла речь.

   — Я докладывал о двух победах, одержанных моим отрядом под Волковыском и Белостоком.

   — Ах да... Теперь помню. Вы действовали достойнейшим образом. Ваши заслуги не перечёркиваются последующим поражением и пленением.

   — Я надеялся, пан генерал... что мои скромные заслуги не будут обойдены вашим вниманием.

   — Они и не обойдены нашим вниманием. Вы видите, вам дали ответственное назначение. Я, кажется, послал маршалу-генералу Красинскому на утверждение проект патента на присвоение вам полковничьего чина. Мы сейчас проверим... Если же не послал, пошлю в ближайшие дни. Считайте себя полковником, барон. К сожалению, я очень занят всякими делами и не могу уделить вам много внимания. Пусть Франц ознакомит вас с общей обстановкой.

Франц Пулавский пригласил Беньовского к себе. Он квартировал вместе с братом в доме местного ксёндза, сочувствовавшего конфедератам.

   — Война с турками оттянула главные силы русских[16], — начал Франц. — Но русские снова перешли к наступательным действиям по всей Польше, желая, очевидно, покончить с нашим движением. Среди русских военачальников выделяется способностями и неукротимой энергией бригадир Суворов. Он как неожиданный вихрь налетает на наши отряды и громит их один за другим. Одно его имя вызывает у шляхты неподдельный страх.

   — Но ведь ряды конфедератов растут.

   — Растут-то растут... Но учтите, барон, против нас действует прекрасно обученная регулярная армия во главе с генералами, профессионалами своего дела. А у конфедератов нет единства, нет выучки и дисциплины. Каждый военачальник действует по своему разумению. Отец пытается сплотить раздробленные силы воедино, укрепить дисциплину. Но это плохо удаётся.

   — Я обратил внимание на болезненный вид генерала.

   — Отец тяжело болен. Боюсь, что неизлечимо. Когда его не станет, а это может случиться в скором времени, в штабе конфедератов начнётся драчка за отцовское кресло. Так-то, барон. Не воодушевил я вас.

   — Выходит, пан Франц, что конфедератское движение лишено обнадёживающих перспектив.