Каторжник император. Беньовский

Беньовский вынул из-за обшлага камзола и протянул финансисту продолговатый пакет с сургучными печатями.

   — Присядем к камину. Ты, Люсьен, останься. В этих старых домах сыровато даже летом. Приходится круглый год топить камин. Признаться, люблю погреть у огонька свои старые косточки.

Бове вскрыл конверт, извлёк из кармана лорнетку в золотой оправе и углубился в чтение. Прочитав письмо, сказал:

   — Вижу, вы человек интересной и необычной судьбы. Бежали из русской ссылки, побывали в Японии, загадочной и закрытой для нас стране.

   — Это было как захватывающий роман, мосье.

   — Вот и напишите роман, а я издам.

   — Я же не писатель, не умею писать романов.

   — Надеюсь, серию очерков для моей газеты напишете? Для «Парижского вестника»... Хорошим авторам мы платим щедро. Люсьен, помоги барону связаться с редакцией.

   — Слушаюсь.

   — Кстати, редактор мой родственник. И как вам удалось бежать с Камчатки?

Пришлось Беньовскому вновь рассказывать о большерецкой эпопее. И вновь, как и при беседе с губернатором Маврикия, прибегал он к вымыслу и фантазии. На этот раз битва за несуществующую камчатскую крепость выглядела ещё более внушительным и кровопролитным побоищем, длившимся несколько дней, сопровождавшимся артиллерийской дуэлью. Воздал Морис Август и несчастному капитану Нилову, который, оказывается, вовсе не был убит вероломным образом у себя в спальне, а сражался, яко разъярённый лев, с саблей в руке на крепостной стене, пока не пал от меткого выстрела одного из повстанцев.

   — Вот об этом и напишите, барон, — поощрительно сказал Бове. — Представляю, как взъярится русский посланник, прочитав ваши очерки.

   — Не грех и подразнить русских. У нас с вами, французами, свои счёты с русскими. Если бы не эта Семилетняя война, выигранная русскими и англичанами...

   — Тогда мы не потеряли бы наших американских и индийских колоний. Англичане лихо воспользовались победами русских над прусским Фридрихом.

Морис Август настроился было перейти к рассказу о Японии и сражении с аборигенами Формозы, но Бове прервал его:

   — Не сомневаюсь, такие люди, как вы, нужны Франции.

Эту фразу Беньовский уже слышал от губернатора Дероша.

   — Я мог бы возглавить экспедиционный корпус, который отправится на завоевание Формозы или Мадагаскара, — сказал он. — Мои люди, отличившиеся в битве за большерецкую: крепость, боевые орлы, составили бы ядро корпуса.

   — Мадагаскар предпочтительнее, чем Формоза.

   — Вы правы, мосье. Мадагаскар — гигантский остров с несметными природными богатствами.

   — И других претендентов на него покуда, кажется, нет. А у берегов Китая слишком сталкиваются наши интересы с английскими, голландскими, португальскими. Любая операция против Формозы вызовет противодействие англичан, а возможно, и их военную экспедицию.

   — Я собрал кое-какие сведения о Мадагаскаре...

   — Это любопытно. Я вас слушаю.

Беньовский принялся с апломбом читать лекцию о природе далёкого острова, его природных богатствах, обитателях, неисчерпаемых возможностях развития плантационного хозяйства и использовании его ёмкого рынка для сбыта французских товаров. Он блистал эрудицией, ловко пересказывая всё то, что узнал на Маврикии от тамошних собеседников. Он видел, что производит на финансиста самое благоприятное впечатление.

   — Если бы на то моя воля... — прервал его Бове и не договорил.

   — Понимаю, мосье, что вы хотели сказать, — многозначительно произнёс Беньовский. — Беда Франции — вопросы большой государственной политики зависят от капризов любимцев короля, а не от воли здравомыслящих деловых людей, подобных вам. Очевидно преимущество британской политической системы.

   — Не будем об этом, мой друг, — остановил его Бове и приложил предостерегающе палец к губам. — Всему своё время. Придёт и на нашу улицу праздник. Опыт британцев...

Он опять не договорил, и опять Беньовский понял его с полуслова. Подумал, что его дорожный попутчик мосье Роше был куда смелее и откровеннее с ним, высказав мысль, что когда-нибудь во Франции найдутся свои Кромвели, которые покончат с самодержавной монархией.

   — Я хотел бы, мосье Бове, встретиться при вашем содействии с герцогом д’Эгильоном, — сказал Беньовский.

   — Рассчитывайте на мою помощь. Герцог иногда прислушивается к моим советам, поскольку вынужден считаться с мнением дельцов.

   — Когда я смогу встретиться с герцогом?

   — Не в ближайшие дни. Д’Эгильон[47] сейчас в Версале вместе с двором. Завтра в версальском дворце большой костюмированный бал-маскарад. Послезавтра малый приём с участием всех министров в честь нового прусского посланника. Потом король отъезжает в Фонтенбло отдохнуть от мирской суеты и поохотиться. Герцог будет сопровождать его величество.

   — Вы отлично осведомлены.

   — Я был бы плохим деловым человеком, если бы не был осведомлён о том, что поделывает мой король. Займитесь пока вашими очерками для «Парижского вестника». Я извещу вас, как только д’Эгильон будет готов принять вас.