Катриона

The next day, Sabbath, August 27th, I had the occasion I had long looked forward to, to hear some of the famous Edinburgh preachers, all well known to me already by the report of Mr Campbell.	На следующий день, в воскресенье, двадцать седьмого августа, мне удалось наконец осуществить свое давнее желание -- послушать знаменитых эдинбургских проповедников, о которых я знал по рассказам мистера Кемпбелла.
Alas! and I might just as well have been at Essendean, and sitting under Mr. Campbell's worthy self! the turmoil of my thoughts, which dwelt continually on the interview with Prestongrange, inhibiting me from all attention. I was indeed much less impressed by the reasoning of the divines than by the spectacle of the thronged congregation in the churches, like what I imagined of a theatre or (in my then disposition) of an assize of trial; above all at the West Kirk, with its three tiers of galleries, where I went in the vain hope that I might see Miss Drummond.	Но увы! С тем же успехом я мог бы слушать в Эссендине почтенного мистера Кемпбелла. Сумбурные мысли, беспрестанно вертевшиеся вокруг разговора с Престонгрэнджем, не давали мне сосредоточиться, и я не столько слушал поучения проповедников, сколько разглядывал переполненные народом церкви; мне казалось, что все это похоже на театр или (соответственно моему тогдашнему настроению) на судебное заседание. Это ощущение особенно преследовало меня в Западной церкви с ее трехъярусными галереями, куда я пошел в тщетной надежде встретить мисс Драммонд.
On the Monday I betook me for the first time to a barber's, and was very well pleased with the result.	В понедельник я впервые в жизни воспользовался услугами цирюльника и остался очень доволен.
Thence to the Advocate's, where the red coats of the soldiers showed again about his door, making a bright place in the close.	Затем я пошел к Г енеральному прокурору и снова увидел у его дверей красные мундиры солдат, ярким пятном выделявшиеся на фоне мрачных домов.
I looked about for the young lady and her gillies: there was never a sign of them.	Я огляделся, ища глазами юную леди и ее слуг, но их здесь не было.
But I was no sooner shown into the cabinet or antechamber where I had spent so wearyful a time upon the Saturday, than I was aware of the tall figure of James More in a corner.	Однако, когда меня провели в кабинетик или приемную, где я провел томительные часы ожидания в субботу, я тотчас заметил в углу высокую фигуру Джемса Мора.
He seemed a prey to a painful uneasiness, reaching forth his feet and hands, and his eyes speeding here and there without rest about the walls of the small chamber, which recalled to me with a sense of pity the man's wretched situation.	Его, казалось, терзала мучительная тревога, руки и ноги его судорожно подергивались, а глаза беспрерывно бегали по стенам небольшой комнатки; я вспомнил о его отчаянном положении и почувствовал к нему жалость.
I suppose it was partly this, and partly my strong continuing interest in his daughter, that moved me to accost him.	Должно быть, отчасти эта жалость, отчасти сильный интерес, который вызывала во мне его дочь, побудили меня поздороваться с ним.
"Give you a good-morning, sir," said I.	-- Позвольте пожелать вам доброго утра, сэр, -сказал я.
"And a good-morning to you, sir," said he.	-- И вам того же, сэр, -- ответил он.
"You bide tryst with Prestongrange?" I asked.	-- Вы ждете Престонгрэнджа? -- спросил я.
"I do, sir, and I pray your business with that gentleman be more agreeable than mine," was his reply.	-- Да, сэр, и дай бог, чтобы ваш разговор с этим джентльменом был приятнее, чем мой.