Катушка синих ниток

– А я предупреждал насчет раствора! – не выдержал Ред. – Сто раз говорил: мэм, не берите уретановый, это же еще два дня работы, и отчищать потом охренеешь. – И тут же добавил: – Ой, извиняюсь, – поймав трагический взгляд Норы из-под длинных густых ресниц. – Отчищать этот раствор – адский ад. В смысле, трудно очень. Сильно пачкается. Разве я ей не говорил, Стем?

– Говорил.

– А она что? Выбрала уретан. А теперь пеной исходит, что парни, видите ли, долго возятся.

Он на мгновение замолчал и нахмурился, вероятно решая, прилично ли выражение «исходит пеной».

– Не знаю, как ты выносишь таких людей, – поддержал отца Денни.

– Работа такая.

– Я бы не потерпел.

– Ты, может, и нет, – согласился Ред, – а вот нам подобная роскошь непозволительна. У нас половина людей две первые недели апреля простаивала. Думаешь, весело было? Мы и сейчас хватаемся за все, что подвернется, и еще небо благодарим.

Денни пожал плечами:

– Сам ведь только что жаловался.

– Я просто объясняю, что у меня происходит на работе, вот и все. А! Тебе не понять.

Денни склонился над стейком и молча отрезал себе кусок.

– Что же! – бодро произнесла Эбби. – Нора, я уже и не помню, когда в последний раз так вкусно ела.

– Да, очень вкусно, милая, – поддержал Стем.

– Стейки пожарил Денни, – уточнила Нора.

– Вкусные стейки, Денни.

Тот ничего не ответил.

– Теперь уже можно играть в мяч? – спросил его Томми.

Стем сказал:

– Дай ему доесть, сынок.

– Нет, я все. Спасибо, Нора. – Денни отодвинул стул и встал, хотя почти не прикоснулся к стейку и едва тронул суккоташ.

Во вторник Денни спал до полудня. Потом вымыл пол во всех ванных и на кухне. Подмел крыльцо, протер там всю мебель и поправил расшатавшуюся балясину перил. Починил застежку на бусах Эбби, поменял батарейку в датчике дыма. Позже, днем, когда Нора и дети были в бассейне, он приготовил на ужин сложносочиненную овощную лазанью. Нора, вернувшись, заметила, что собиралась подать гамбургеры и кукурузу в початках, но Денни ответил:

– Это можно оставить на завтра.

– Или можно оставить на завтра твою лазанью, – невозмутимо произнесла Нора, – потому что гамбургеры и кукурузу надо есть свежими.

– Эй, вы двое! – закричала Эбби. – Хватит вам думать об ужине, я уж как-нибудь сама справлюсь.

– Мою лазанью тоже надо есть свежей, – заявил Денни. – Слушай, Нора, я просто стараюсь чем-то себя занять, мне не хватает деятельности.

– И на то есть причина, – объявила Эбби всем в комнате. – Тут чересчур много помощников!

Она могла бы с тем же успехом быть комаром. Ни Нора, ни Денни на нее даже не взглянули. Их всецело поглотило другое: они пытались просверлить друг друга глазами.

Вечером ели гамбургеры и кукурузу. Посреди ужина Денни с отвлеченным любопытством спросил:

– Стем, а тебе не приходило в голову, что ты женился на собственной матери?

– Женился на матери? – не понял Стем. – На которой из них?

– Они обе с виду такие уступчивые, но потом становится понятно, что… – Денни осекся. – Чего? На которой из них?

Он откинулся на спинку стула и уставился на Стема.

Нора безмятежно продолжала намазывать маслом кукурузный початок.

Стем сказал:

– Нора очень уступчивая. Покажите мне женщину, которая так легко согласилась бы все бросить и уехать из своего дома.

– Но, – застонала Эбби, – мы же не просили ее это делать, мы бы никого из вас о таком не попросили.

Нора успокоила ее:

– Конечно, нет, мама Уитшенк. Мы сами решили, сами захотели. Подумайте, скольким вам обязан Дуглас.

– Обязан? – обиженно повторила Эбби.

Ред во главе стола вдруг встрепенулся:

– Что? Что происходит?

Он вопросительно смотрел на всех по очереди, но Эбби решительным жестом закрыла тему, и Ред стушевался и затих.

В среду Денни встал в половине одиннадцатого: видимо, постепенно переходил на нормальный режим. Он пропылесосил все спальни и сложил целую гору белья, которое Нора достала из сушилки, начисто при этом перепутав, что кому принадлежит. Пришил пуговицу к блузке Эбби, но, правда, разбросал по полке в бельевом шкафу, где хранилась коробка для шитья, катушки и вязальные крючки. Затем поиграл с мальчиками в «чокнутую восьмерку»[24], а когда Эбби сообщила, что уходит на занятия по гончарному мастерству, предложил ее отвезти. Она ответила, что всегда ездит с Ри Бэском.

– Ну как хочешь, – сказал Денни. – Только я сижу в потолок плюю, а мог бы пользу принести.

– Ты и так приносишь много пользы, милый, – возразила Эбби. – Просто мы с Ри уже тысячу лет ездим вместе, но спасибо тебе, что предложил.

– А можно воспользоваться твоим компьютером, пока тебя не будет? – спросил Денни.

– Моим компьютером… – Эбби, судя по лицу, запаниковала.

– Я хочу зайти в интернет.

– А ты не станешь… читать мою почту и все прочее?

– Нет, мама, кто я, по-твоему, такой?

Это ее не слишком убедило.

– Хочу пообщаться с миром всего-навсего, – объяснил Денни. – Для разнообразия. А то я здесь в полной изоляции.

– Денни, разве я не говорила? Тебе необязательно здесь оставаться.

– Надо же, какое гостеприимство, – сказал Денни.