Катушка синих ниток

– Бог мой, ты ведь понимаешь, о чем я. Я не старушка, Денни, меня не нужно водить за ручку. Все это совершенно лишнее!

– Неужели, – обронил Денни.

И в тот же день, как будто Эбби сама себя сглазила, с ней вновь случился припадок.

Она обещала вернуться с занятий около четырех. До пяти никто не волновался. Ред и Стем были уже дома, и Ред первый засомневался:

– А не пора ли маме быть дома, как вам кажется? Я, конечно, знаю, они с Ри любительницы поболтать, но все-таки!

– А у тебя есть телефон Ри? – спросил Денни.

– Он в трубке записан на какой-то там кнопке. Может, вы кто-нибудь позвоните, а то я теперь с телефонами не в ладах.

Мужчины посмотрели на Нору.

– Я позвоню. – Она пошла к телефону на веранде.

Ред плелся за ней, Стем и Денни остались сидеть в гостиной. «Алло, миссис Бэском, – услышали они, – это Нора, невестка Эбби Уитшенк. Она случайно не у вас?» Пауза, и затем: «Понятно. Что же, спасибо вам огромное! Да, я уверена. Она появится. До свидания!»

Раздался щелчок: Нора положила трубку.

– Они вернулись к миссис Бэском час назад, – доложила она. – И мама Уитшенк сразу пошла домой.

– Черт! Ой, извиняюсь, – сказал Ред. – Я же миллион раз ей твердил: пусть Ри подвозит тебя к самой двери. Знает ведь, что ей нельзя ходить домой одной. Ах ты ж!.. Она небось и туда пешком шла.

Стем и Денни обменялись взглядами. Идти всего полтора квартала! Для них стало новостью, что Эбби не в состоянии осилить это расстояние сама.

– Может, по дороге домой она решила наведаться к знакомым? – предположила Нора.

– Нора, люди в нашем районе не наведываются друг к другу просто так.

– Я не знала, – ответила Нора.

– Значит, так, – распорядился Денни, встав с кресла. – Стем, ты иди по Боутон-роуд к дому Ри, а я двинусь в другом направлении – вдруг мама прошла мимо.

– Я с вами, – вызвался Ред.

– Хорошо.

Они ушли. Нора, скрестив на груди руки, с крыльца смотрела им вслед.

Стем широким размашистым шагом направился к дому Ри Бэском, а Ред и Денни – в противоположную сторону. Ред шагал тяжело. Раньше он всегда носился сломя голову, а теперь плелся нога за ногу. Они не прошли и трех домов, как услышали крик Стема: «Нашел!» Точнее, услышал Денни, Ред же как ни чем не бывало брел вперед. Денни тронул отца за рукав:

– Он ее нашел.

– А? – Ред обернулся.

– Стем нашел маму.

Они пошли обратно, мимо своего дома к Стему, который стоял в конце квартала и смотрел на дом Линкольнов. Денни ускорил шаг, оставив Ре да позади.

Эбби, с какой-то яркой глиняной штукой на коленях, сидела на кирпичных ступеньках подъездной дорожки соседского дома. Казалось, с ней все в порядке, но она даже и не пыталась встать.

– Ой, простите меня! – сказала она Денни и Реду, когда заметила их. – Не знаю, как это объяснить. Как-то вдруг раз – и оказалось, что я сижу здесь. Сижу и думаю: «Я пришла или ухожу?» Я правда не понимаю. Ужасно неприятное чувство.

– Но с тобой же твоя поделка, – указал Стем.

– Моя… что? – Она посмотрела себе на колени, на очаровательный глиняный домик размером не больше стопки визитных карточек. Ярко-желтый, с красной крышей, по одной стороне – зеленые глиняные плети, имитирующие древесную крону. – Моя поделка, – повторила Эбби недоуменно.

– Значит, ты пришла, правильно? Пришла домой с занятия.

– Да, правильно. – Эбби подняла и показала им домик. – Моя самая лучшая работа за все время! Видите?

– Чудесная вещь, милая, – с чувством произнес Ред.

И все трое мужчин закивали чересчур энергично и заулыбались чересчур широко, как родители, восторгающиеся творением ребенка, которое он принес из детского сада.

Дом на Боутон-роуд был спланирован так, что человек мог стоять у перил холла на втором этаже и слышать все, что происходит у входа. Дети Уитшенков – а порою и Ред – нередко после звонка в дверь затаивались наверху и не спешили выходить: а вдруг заявился кто-то из «сироток» Эбби?

Но Меррик сама здесь выросла, так что в четверг вечером, едва Эбби ее впустила, она подняла голову и крикнула:

– Кто там? Покажись! Я знаю, вы здесь.

Через пару секунд на верхней площадке лестницы возник Денни.

– Здравствуйте, тетя Меррик.

– Денни? Что ты делаешь дома? Привет, Ред-клифф, – добавила она, поскольку Ред тоже появился – с влажными волосами: после работы он принял душ.

– Приветик, – бросил он.

Эбби сказала:

– Рада тебя видеть, Меррик, – и клюнула золовку в щеку, изогнув шею, поскольку Меррик держала перед грудью картонную коробку.

– Эбби, – равнодушно произнесла Меррик. А потом: – Ой, привет, лапочка!

В холл, вывалив язык, выскочила Хайди. С собаками Меррик всегда была любезнее, чем с людьми.

– Кто эта симпатяжка? – спросила она у Эбби.

– Хайди.

– Только не говори, что бедняжка Бренда наконец умерла.

– Нет… – ответила Эбби.

– Как поживаете, мисс Хайди? – Меррик переместила коробку на бедро, чтобы погладить длинный собачий нос.

Если бы не коробка, Меррик являла бы воплощение элегантности – вся из острых углов, с резкими чертами лица, слишком черными волосами, коротко, по-мальчишечьи, подстриженными, в узких белых брючках и какой-то азиатской тунике.