Катынь: спекуляции на трагедии

Когда вечером я возвратилась домой, мои соседки – Баранова Мария Ивановна и Кабановская Екатерина Викторовна сообщили мне, что днем во время облавы немецкими полицейскими в моем сарае был обнаружен пленный красноармеец, которого они увели с собой».

Гестаповцы немедленно принялись допрашивать А. Московскую, обвинив ее в укрывательстве военнопленного. Но Александра Михайловна твердо стояла на своем: ни о каком пленном в сарае она не знала. Не выдал ее и Н. Егоров. После нескольких допросов гестаповцы оставили А. Московскую в покое.

Специальная Комиссия установила, что в могилах в Катынском лесу захоронены и тела поляков, расстрелянных в каких-то других местах. Об этом ей рассказала та же А. Московская, ссылаясь на информацию, полученную от Н. Егорова. Однако Комиссии дали показания и свидетели перевозки немцами трупов в Катынский лес.

8 октября в Комиссию обратился работавший до войны в «Росглавхлебе» инженер-механик П. Сухачев. Во время оккупации он работал машинистом на Смоленской городской мельнице. Как-то, во второй половине марта, заговорив с немцем-водителем, он выяснил у него, что тот едет с грузом муки в деревню Савенки, а на следующий день должен вернуться в Смоленск. П. Сухачев, рассчитывая купить в деревне кое-какие продукты, попросил шофера взять его с собой. Немец согласился свозить русского в деревню, но за плату. П. Сухачев с радостью заплатил: поездка на немецкой машине гарантировала его от риска быть задержанным на пропускных пунктах.

Выехали они в тот же день, вернее, вечером того же дня по шоссе Смоленск – Витебск. «Ночь была светлая, лунная, – рассказывал о той поездке членам Комиссии П. Сухачев, – однако устилавший дорогу туман несколько снижал видимость. Примерно на 22–23 километре от Смоленска, у разрушенного мостика на шоссе, был устроен объезд с довольно крутым спуском. Мы стали уже спускаться с шоссе на объезд, как нам навстречу из тумана внезапно показалась грузовая машина. То ли оттого, что тормоза у нашей машины были не в порядке, то ли от неопытности шофера, но мы не сумели затормозить нашу машину и вследствие того, что объезд был довольно узкий, столкнулись с шедшей навстречу машиной. Столкновение было не сильным, так как шофер встречной машины успел взять в сторону, вследствие чего произошел скользящий удар боковых сторон машин. Однако встречная машина, попав правым колесом в канаву, свалилась одним боком на косогор. Наша машина осталась на колесах. Я и шофер немедленно выскочили из кабинки и подошли к свалившейся машине. Меня поразил сильный трупный запах, очевидно, шедший от машины. Подойдя ближе, я увидел, что машина была заполнена грузом, покрытым сверху брезентом, затянутым веревками. От удара веревки лопнули, и часть груза вывалилась на косогор. Это был страшный груз. Это были трупы людей, одетых в военную форму.

Около машины находилось, насколько я помню, человек 6–7, из них один немец-шофер, два вооруженных автоматами немца, а остальные были русскими военнопленными, так как говорили по-русски и одеты были соответствующим образом.

Немцы с руганью набросились на моего шофера, затем предприняли попытки поставить машину на колеса. Минуты через две к месту аварии подъехали еще две грузовых машины и остановились. С этих машин к нам подошла группа немцев и русских военнопленных, всего человек 10. Общими усилиями все стали поднимать машину. Воспользовавшись удобным моментом, я тихо спросил одного из русских военнопленных: «Что это такое?» Тот так же тихо мне ответил: «Которую уж ночь возим трупы в Катынский лес».

Свалившаяся машина еще не была поднята, как ко мне и моему шоферу подошел немецкий унтер-офицер и отдал приказание немедленно ехать дальше. Так как на нашей машине никаких серьезных повреждений не было, то шофер, отведя ее немного в сторону, выбрался на шоссе, и мы поехали дальше.

Проезжая мимо подошедших позднее машин, я также почувствовал страшный трупный запах».

Видели немецкие машины, перевозившие трупы, и некоторые полицейские из русских. Бывший агент по снабжению Смоленского треста столовых, дослужившийся при немцах до начальника полиции Катынского участка, Ф. Яковлев-Соколов показал, как в начале апреля четыре крытых брезентом грузовых машины свернули с шоссе в Катынский лес. В машинах сидело несколько человек, вооруженных автоматами и винтовками. Но не это привлекло внимание бывшего снабженца – от машин шел резкий трупный запах.

Еще один полицейский по фамилии В. Егоров, охранявший мост на перекрестках дорог Москва – Минск и Смоленск – Витебск, видел такие машины в конце марта и начале апреля несколько раз. Проходили машины по мосту всегда ночью, и В. Егоров лишь видел силуэты вооруженных людей, сидевших в них. И от этих машин шел сильный трупный запах. О своих наблюдениях полицейский доложил руководству – начальнику полицейского участка в деревне Архиповка К. Головневу. Тот посоветовал ему «держать язык за зубами», заметив: «Это нас не касается, нечего нам путаться в немецкие дела».