Катынь: спекуляции на трагедии

Да, картина, нарисованная Ю. Меньшагиным, весьма отличается от той, что складывается при чтении документа, написанного доктором Бутцем, или «Катыни» Ю. Мацкевича. Чем это объяснить? Может быть, бывший смоленский бургомистр по каким-то одному ему ведомым причинам вздумал на старости лет поддержать выводы комиссии Н. Бурденко? Боюсь, что такое предположение сильно разгневает г-жу Горбаневскую, и она обвинит меня в клевете на честного антисоветчика Б. Меньшагина. И будет абсолютно права. Его «Воспоминания», в которых есть несколько эпизодов, которые никак не соответствуют правилам антисоветской пропаганды, в целом не дают никаких оснований думать, что Ю. Меньшагин за 25 лет пребывания во владимирской тюрьме превратился из фашистского пособника в лояльного советской власти гражданина. Просто Ю. Меньшагин, рассказывая о давно ушедших годах, вспомнил один-другой из запомнившихся ему эпизодов своей жизни, их записали на пленку. Потом они вошли в книгу. И только. Так что никаких оснований сомневаться в рассказе Б. Меньшагина нет. Усомниться можно в достоверности рассказа членов польской Технической комиссии, по утверждению которых немцы никак не препятствовали их работе…

Однако, пожалуй, пора вспомнить и о болгарском профессоре, которого к выступлению на Нюрнбергском процессе «успели подготовить» В. Меркулов и В. Абакумов, как пишет Ю. Зоря. (Между прочим, поддерживать советское обвинение в этой части должен был помощник советского обвинителя Н. Зоря, отец будущего ниспровергателя этих обвинений. Но за несколько дней до начала слушаний по этому вопросу Н. Зоря был найден мертвым в своем номере. Следствие пришло к выводу, что смерть стала результатом «неосторожного обращения с оружием». Нет, утверждает сын, отца убили. Возможно. Вряд ли в той обстановке можно было провести всестороннее, глубокое расследование. А злобные польские антисоветчики, весьма заинтересованные в устранении компетентного, а, скорее всего, даже единственного в группе наших обвинителей человека, который досконально знал вопрос, вполне могли организовать убийство. Нет, нет, утверждает сын, его убили по приказу Берии… Надо понимать так, что папа кандидата наук только прикидывался советским человеком. На самом деле он был тайным врагом советского государства. И на Нюрнбергском процессе намеревался разоблачить преступление Советов. Берия прознал о тайных намерениях Н. Зори и приказал его убить… Но, как утверждает П. Судоплатов, а он в данном случае хорошо знает, о чем говорит, так как лично занимался тайными операциями: «Берия же в 1945–1953 годах не имел к этим делам никакого отношения и даже не знал о них». Впрочем, для того, чтобы не обвинять Л. Берию в этом преступление, достаточно знать его биографию: с 1945 года он не занимался делами государственной безопасности. Можно ли от такого исследователя, как Ю. Зоря, ждать объективных выводов, пусть читатели решат сами.)

Итак, как уверяет Ю. Зоря, гражданина иностранного государства, который к тому же в Нюрнберге, как и чех Ф. Гаек, мог укрыться за спинами американцев, получается, можно было заставить дать ложные показания. А гражданина собственной страны, который, между прочим, добровольно сдался советским властям, который и в Нюрнберге находился бы под охраной советских солдат, «подготовить» было нельзя? Скорее наоборот. Однако Б. Меньшагин сказал, что ничего не знает, и его оставили в покое. Такая вот «подготовка»…

Но я немного ушел в сторону от зала судебного заседания. А там после свидетелей обвинения появились и свидетели защиты. И среди них не кто-нибудь, а сам оберстлейтенант Арнес. Правда, оказалось, что русские женщины, обслуживавшие немцев на даче Смоленского управления НКВД в Катынском лесу, несколько перепутали: Арнес оказался Аренсом. Он заявил суду, что в Катыни осенью 1941 года стоял не строительный батальон, а полк связи. И что он, Аренс, ничего о расстреле не знает, он вообще приступил к исполнению служебных обязанностей лишь в ноябре 1941 года.