Каузальный ангел

– Совсем небольшая награда.

– Говори.

– Поцелуй, – отвечает Зинда. – Для начала.

Ее пальцы ласкают шею Миели. Губы Зинды мягкие и горячие, приятно пахнут шампанским и персиками. Миели проводит рукой по изгибу ее бедра, ощущает тепло ее тела под тонкой тканью платья.

Чувство вины шипом ку-скафандра вонзается между ребрами.

Она отталкивает Зинду.

– Я не могу, – шепчет Миели.

– Почему? – спрашивает Зинда. У нее обиженный вид. – Я знаю, у тебя кто-то был, Миели, та девушка в плену у ведьмы на горе. Но ее сейчас нет. Я думаю, это просто кукла, созданная ведьмой в твоей голове.

– Нет. Дело не в этом! – Миели встает. – Ты не понимаешь – ты же не настоящая. Это ведь не ты, а твоя измененная форма, созданная для общения со мной. Маска.

Ты идиотка. Все должно быть не так. Она обнимает себя за плечи, не в силах смотреть Зинде в лицо.

– Так вот в чем дело! – восклицает Зинда. – Миели, мне кажется, ты совсем нас не понимаешь. Я уже пыталась объяснить тебе это раньше. Мы оказались в этом месте, вдвоем, потому что мы такие, какие есть.

– Я…

Зинда прикасается к ее лицу, обхватывает ладонями подбородок и ласково поворачивает голову.

– Ш-ш. Я хочу, чтобы ты это видела.

Она прижимает руки к груди. Между ними появляется теплое сияние, исходящее из-под гладкой кожи. Зинда подставляет ладони – камень зоку похож на жемчужную слезу в тонкой золотой оправе. Она осторожно укладывает его на землю рядом с яйцами.

– Большая Игра, – поясняет она. Затем появляется следующий камень, рубиновый глаз в серебряном диске, потом еще один, и еще. – Высший Манаиа. Супра. Хёйзинга. Полоса. Лакричный. Вот вся моя ку-сущность.

Она улыбается.

– Помни, мы всегда имеем право уйти. Ты в любой момент можешь остановить игру. – Она показывает на лежащие камни. – Теперь они для меня просто красивые побрякушки. А для тебя то, что ты видишь.

Расстегнутое платье с шорохом падает к ногам. У Зинды стройное изящное тело с бутонами маленьких грудей и губы плоти розовой запятой между скобками бедер. Зинда грациозно переступает через платье, шагает вперед и словно танцор поднимает руки, чтобы обнять Миели за шею.

– Ну, кто теперь принадлежит к нехорошей Большой Игре, а? Кто собирается использовать несчастную невинную девочку?

Миели отвечает ей руками, губами и языком и увлекает Зинду на травяной ковер, на яйца с сюрпризами и разбросанные квантовые камни.

Потом Миели поет ей тихую ласковую песню влюбленных. В Оорте эта песня пробуждает на стенах кото звенящие цветы вяки. А здесь она вторит дыханию Зинды в ее объятиях и теплому лесному ветерку, от которого высыхает холодящая кожу испарина.

Впервые в жизни за стенами кото Миели чувствует себя свободной и легкой, не связанной никакими узами. Рядом с ней Зинда, такая миниатюрная, любимая и такая настоящая.

Я так не могу. Я не могу обманывать ее. Я должна рассказать ей правду.

Может, пеллегрини и пожертвовала собой ради нее, но этот поступок, несомненно, преследовал какие-то эгоистичные цели. После долгих лет службы Миели ей ничем не обязана.

А Сюдян? Она оглянулась. Но она получила то, что хотела. Вечность. Бесконечную жизнь. Стала бы она сокрушаться о новом увлечении Миели?

Обещания и клятвы, цепи из слов и обманчивых надежд. Я покончила с ними. «Перхонен» была права. Она одобрила бы это. Она хотела бы, чтобы я была счастлива.

Я всегда любила тебя сильнее, чем она, сказала ей «Перхонен».

Возможно, это лучшая песня, какую я могу ей спеть.

– Почему ты перестала петь? – спрашивает Зинда.

– Я должна тебе кое-что сказать. – Миели делает глубокий вдох. – Я не такая, как вы. И не уверена, что когда-нибудь стану одной из вас. Я вступила в сообщество зоку, потому что ищу камень Каминари. И ты права. У меня была другая. И ведьма тоже была. Моя подруга «Перхонен» говорила мне то же самое, что и ты. Я была глупой.

– Миели, ты не обязана ничего объяснять.

– Нет, обязана.

Она начинает сбивчиво рассказывать Зинде о Сюдян, о Венере и пеллегрини; о своем долгом странствии с вором и «Перхонен». И об Абсолютном Предателе. Потом говорить становится легче, и рассказ занимает немало времени. Слова иссякают, когда на бесконечно далеком горизонте расцветает розоватое сияние отраженного солнца.

– Я пойму, если ты захочешь всем этим поделиться с Большой Игрой, – говорит Миели напоследок.

Зинда обнимает ее обнаженные колени и заглядывает в глаза.

– Я не стану ничего рассказывать, если ты этого не хочешь. И, если придется, я покину зоку.

– Я не могу тебя просить об этом.

– Конечно можешь.

Зинда покачивает в руке камень Большой Игры и долго смотрит на реку. Потом крепко зажмуривается.

– Черт, черт, черт, – шепчет она.

– Что с тобой? – Миели трогает ее за плечо. – Скажи мне.