Каузальный ангел

– Для тебя же будет лучше, если ты не станешь слишком допытываться, как мы это получили, – предупреждает парциал. – То же самое относится и к твоему второму вопросу. В любом случае Каминари эту нелинейность использовали в других целях: чтобы взломать замки Планка. Они сформировали огромное временное сообщество зоку со всей Системы, как в старой сказке, когда все гильдии сообща боролись со Спящим. Большая Игра попыталась вмешаться, но они смогли лишь устроить скромный фейерверк. Каминари ушли бог знает куда и оставили камень сцепленности. Он работает так же, как и все остальные: ты выражаешь желание, и он посылает запрос зоку. – Он вздыхает. – Вот только он не дает то, что ты хочешь. Я подозреваю, что эта проклятая вещица вычисляет когерентно экстраполированное волеизъявление Вселенной. Зоку способны сделать эту дурацкую концепцию реальностью. Я дам тебе то, что ты захотел бы, если бы был мудрее, сильнее, энергичнее и лучше. Да, кстати, результат должен соответствовать интересам всей Вселенной. Другими словами, то, что ты захотел бы, если бы не был самим собой.

Я закрываю глаза. Костяшки домино, постукивая, складываются в моей голове, но их узор мне не нравится.

– И поэтому ты решил стать кем-то другим.

– Да. Тобой.

Он встает.

– Знаешь, не могу этим заниматься без выпивки. Как говорил Исаак, это не химия, это традиция. Кроме того, я надеюсь, у нас есть за что выпить. Виски? – Он достает из кармана два маленьких стаканчика и охотничью фляжку, ставит все на стол и наливает напиток. – Здесь есть группа зоку под названием Общество: они буквально одержимы такими вещами. Для производства этого напитка они имитировали целую биосферу. – Он подносит к носу один из стаканов. – К счастью для нас, в производстве виски они преуспели больше, чем в его охране. И конечно, это уникальная марка. Квантовая информация, теорема о запрете клонирования и тому подобное.

Я беру свой стакан и принюхиваюсь: дымок, ваниль и что-то обманчиво сладкое.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Ну, я думаю, интересно попробовать напиток, в котором содержатся запахи, никогда не существовавшие на Земле, не имеющие даже названий, на исследование которых может уйти миллион лет квантового моделирования на атомном уровне.

– Я не это имел в виду. Зачем тебе потребовалось меняться?

Он разводит руками и грустно улыбается.

– Я устал. Я так давно чувствую усталость. Совсем измотался. Слишком много преступлений, слишком много имен. Со временем некоторые из них начинают давить.

– Все дело в Жозефине, не так ли? Всегда все связано с ней.

Он игнорирует мое замечание, отпивает виски и закрывает глаза.

– Ваниль. Деготь. Чуточка розмарина. Какое-то сочетание шоколада и угля. Что-то, чему я не могу подобрать названия, но мне кажется, такой должна быть жидкая любовь. И, конечно, привкус вины. – Он проглатывает остаток напитка, вздыхает и снова наполняет стакан. – Знаешь, я не предполагал подобного всплеска эмоций, но так получилось. Надо же, я наконец увидел тебя здесь. Пусть на один миг, но все же. Снова появляется надежда. И чья бы то ни было смерть имеет значение.

– Что ты натворил?

– Что было для нас равносильно смерти? Быть пойманным. Я притворился, что преследую Чена, но делал это довольно неуклюже, чтобы он мог меня схватить. А прежде постарался, чтобы у Жозефины были причины меня вытащить, чтобы в ее памяти сохранился образ, позволивший выбрать меня из миллиардов вариаций тюрьмы.

Я опускаю голову и сжимаю виски кулаками.

– Ты намеренно угодил в тюрьму? Ты сошел с ума? Ты хоть представляешь себе, что это такое?

Он качает головой.

– Только теоретически. Но я надеюсь, ты признаёшь, что дело того стоило.

Я швыряю стакан в стену. Он разлетается вдребезги, и янтарная жидкость стекает по прозрачной стене.

– Что ты хочешь этим сказать, ублюдок? Это ничем нельзя оправдать!

Он смотрит на осколки и качает головой. В следующее мгновение мельчайшие фрагменты поднимаются в воздух, словно миниатюрная хрустальная галактика, а потом в моей руке вновь появляется стакан. Вот только виски в нем нет.

– Галерея настроена сохранять все в первозданном виде, так что, боюсь, приступы гнева здесь неэффективны. Кроме того, жаль попусту тратить хорошую выпивку. А, ладно. Легко пришло, легко ушло.

Я возмущенно закатываю глаза.

– Не хочешь ли ты сказать, что попал в тюрьму «Дилемма» для того, чтобы стать лучше?

– Нет, наоборот. Но есть вещи, которые нам никогда не давались. Альтруизм, сочувствие, сотрудничество. Или сожаление. Держу пари, ты уже сожалел о прошлых ошибках и старался их исправить.

– Но я не…

– Не имеет значения, раз ты пытался. Созданный в памяти Жозефины образ на самом деле не был моим. Все-таки эволюционные алгоритмы и сейчас являются лучшим способом для создания чего-то нового. Если ты попал сюда, если книга тебя приняла, значит, ты лучшая моя модель, насколько я могу судить, которую способен принять камень.

Он снова глубоко вздыхает.