Кавалергард

Помылся в тазу, поглядел на свое отражение в небольшом мутноватом зеркале сантиметров двадцати диаметром… Все еще красив. Не Аполлон, но да – хорош, недаром до сих пор считают самым красивым мужчиной Европы[53] и портреты пользуются бешеным успехом у дам. Особенно много разговоров идет о «затянувшейся молодости» – в свои тридцать девять попаданец выглядел лет на тридцать. В принципе ничего особенного, в двадцать первом веке таких было полно: хорошая генетика, спорт, правильное питание и чуточку везения. Но то в двадцать первом веке, а в веке восемнадцатом большая часть его ровесников выглядела откровенными пенсионерами, приобретая порой и набор старческих болячек вроде подагры, геморроя и радикулита. Понять, что болячки эти связаны с неправильным питанием (регулярное недоедание у бедных слоев населения и столь же регулярное обжорство у богатых), алкоголем, табаком и прочими «здоровыми» привычками, могли не многие. Ну вон, как граф Нассау в прошлом году: «Есть ОВСЯНКУ?! Ваше Величество, я еще понимаю, вино умеренно употреблять, оно и в самом деле влияет не лучшим образом… Но овсянку, бобы и прочую грубую пищу? Не курить? Да все врачи говорят, что табак от чахотки помогает![54] Это у вас кровь сильная[55] и ваша аскеза не отражается негативно!»

Оскалил зубы… Увы, парочка зубов тронута кариесом, хорошо еще, что не передние. Впрочем, для тридцати девяти, да без наличия нормальных зубных врачей, результат не самый скверный. Вообще, можно надеяться лет этак на двадцать активной жизни, когда при соблюдении нехитрых правил можно будет не думать об импотенции, скверно работающем кишечнике и прочих возрастных проблемах.

Спорт и ЗОЖ… Помогает, но вот насколько… Какое-то (и немалое) воздействие на организм они оказывают, но вот какое и надолго ли его хватит…

Опомнившись, Померанский наконец оделся и вышел к ожидающей его свите, караулящей на улице.

– А неплохой городишко, – одобрительно сказал он после короткой прогулки.

– Княже, ну так они постарались к твоему приезду, – прогудел заметно уже поседевший Тимоня.

– Так кто спорит? Приготовились, но дороги камнем мощенные, люди вот – сытые, одеты неплохо.

Празднование шло на площади, где собрался буквально весь, не такой уж большой, город. Магистрат предложил было в ратуше, но «прием» в крохотном, провинциальном городке… Лучше уж вот так, на площади с народом. Ну и запомнят, как сам король с ними ел, пил да отплясывал…

Прошелся по площади, поговорил с людьми – не только из-за сценария, ему и правда было интересно. Взяв кружку пива, отхлебнул. А неплохо…

– Вкусно.

– Наше, местное, – с гордостью ответил стоящий у бочки с пивом пивовар, – дед еще мой придумал.

Немного поел… А вот готовили здесь не слишком, на вкус Игоря. Танцы… Здесь нужно показать класс – пусть он и бывший МС по спортивным танцам, но форму не слишком потерял – благодаря физическим кондициям. Народные шведские, европейская «сборная солянка» вплоть до польской мазурки… Гуляли весело, и ближе к полуночи он даже научил членов магистрата самому простому варианту ирландской джиги, известной в этой реальности как «Танец русских улан». Танцевали на небольшом помосте, установленном на площади, так что собравшиеся от души повеселились, наблюдая за прыжками «столпов общества».

– Скачи, Свен, – орали веселящие горожане солидному члену магистрата с пузиком и лысиной, – не посрами честь города!

И Свен азартно отплясывал, вытирая париком пот с упитанной физиономии. Отплясывали и прочие чиновники и другие «столпы общества». Ну да ничего, прыгали-то вместе со своим королем, так что урона репутации не будет, а воспоминаний…

Часам к двум пополуночи праздник стал затихать, и Грифич ушел в предоставленный ему особняк.

– Тимоня, вели-ка воды принести.

– Сей минут. – Денщик вприпрыжку унесся и через десяток минут притащил корыто и емкости с подогретой водой. – Княже, там девицы к тебе хотели пройти…

– Да не хочу, – отмахнулся король, – ну то есть хочу, но ты знаешь, сам привык искать.

– Да знаю, выучил уж за столько лет, – хохотнул денщик, поливая Игорю на спину.

– Подустал, – пожаловался ему Рюген, – физически-то ничего, но надоело. Домой хочу, в Штральзунд, но нельзя, в Петербург ехать надо, с Павлом обговорить.

Разговор с Павлом должен был состояться с глазу на глаз, очень уж много секретной информации придется обсуждать, такой, какую не доверишь бумаге. Так что в конце мая, после короткого отдыха с семьей, Померанский отправился в Петербург.