Каверзные вопросы, или Пока склероз молодой

Театра еще не было. Был Еврейский драматический ансамбль. Он уже четыре месяца был без руководителя, и мне предложили эту должность. Потом вдруг перестали звонить, несколько месяцев молчали, а коллектив оставался без руководителя. Я в это время режиссировал юбилейный концерт Иосифа Кобзона, приехал в его мастерскую, там какой-то начальник по культуре. Кобзон его спрашивает:

– А как дела с еврейским театром?

– Пока никак, потому что Левенбук отказался.

– Да, жалко, что он отказался. Кстати, познакомьтесь, – это Левенбук.

Начальник смутился:

– Это как в кино! А вы что – не отказывались?

– Наоборот, с удовольствием согласился.

– Значит, меня неправильно информировали.

Я знал, что пьес для еврейского театра давно не писали: зачем их писать, когда негде ставить? И я понял, что главный человек для нас – драматург. Вообще, в театре главный – худрук или главный режиссер, а в данном случае – именно драматург. Уже тридцать лет я дружил с Аркадием Хайтом, и только он мог нас спасти. Но я боялся, что он откажется, т. к. этот театральный коллектив был в плачевном состоянии. Я все рассказал Кобзону и попросил его мне помочь.

Иосиф пригласил нас пообедать в ресторане Дома композиторов. За столом он говорил о чем угодно, кроме театра. Мало того, что талантливый, он еще и умный и настоящий психолог! И ему до всего есть дело, особенно до хорошего. И вот, когда обед заканчивался, Кобзон сказал: “Ребята, надо возрождать еврейский театр. Только вы сможете это дело поднять. Подумайте, как это сделать”. Сказал и ушел. Идея так зажгла Хайта (я-то уже горел), что выйдя из ресторана, мы час простояли на улице, обсуждая это новое дело. Вскоре уехали на дачу в Переделкино к одному хайтовскому приятелю и очень быстро написали первый спектакль “Поезд за счастьем”. Писал, естественно, Хайт, а я изо всех сил помогал.

Алла Пугачева

Мы с Александром Лившицем готовили программу “Пиф-паф или сатирические выстрелы по промахам”. Ее написали Ф. Камов, Э. Успенский, А. Хайт и А. Курляндский, а песни – М. Танич и Я. Френкель. Стали искать певицу, молодую и без претензий для исполнения этих новых песен. Дочка администратора Москонцерта Полины Алферовой привела нам девушку Аллу, которая стала репетировать с нашим любимым режиссером Борисом Левинсоном, актером театра Маяковского. Сразу выяснилось, что по всем вопросам исполнения песен у Аллы есть свое мнение. Золотой наш Боря Левинсон сказал:

– Ей не надо ничего навязывать, она сама талант.

Алле Борисовне Пугачевой было 15 лет 3 месяца.

Мы пошли к Алле домой, сказали маме, что будем заботиться о ее дочери. И попросили отпустить на гастроли по Уралу и Сибири, пообещав: какую взяли, такую и вернем. Слово сдержали.

В этой поездке Алла пела, аккомпанируя себе на рояле, и пела с инструментальным ансамблем Левона Мерабова. Вот он и написал первую песню репертуара Аллы Пугачевой – “Робот” на стихи Михаила Танича. Помните:

Робот!
Ты же был человеком.
Мы бродили по лужам,
В лужах плавало небо…