Кавказ под управлением князя М. С. Воронцова (1844–1854 гг.)

Самая трудная роль доставалась арьергарду, а относительно легкая – авангарду. В боковых прикрытиях все зависело от свойств местности. Войска в боковых прикрытиях сильно утомлялись от беспрестанных спусков и подъемов, при которых надо было выбивать неприятеля из засад и завалов, которые горцы делали наперед, зная из условий местности, что прикрытия не минуют этого места. Если случалось, что отряд слишком растягивался, тогда боковые прикрытия усиливались войсками из главной колонны.

Батальоны и роты прикрывали главный отряд с обеих сторон боевыми линиями, которые, в свою очередь, прикрывались боевыми цепями с взводами. Первоначально в звеньях цепей использовалось по 2 человека стрелков, обязанных взаимной поддержкой, но опыт скоро показал, что в кавказских условиях этой численности звеньев было недостаточно – они были очень уязвимы. Поэтому по указанию генерала Р. К. Фрейтага, «лучшего знатока этого дела»[217], было установлено иметь звенья в составе взвода численностью в 20–30 человек, под командой офицера или унтер-офицера с придачей ему горниста-сигнальщика. Звено такой численности обладало уже достаточной силой сопротивления. Эти взводы не должны были только терять друг друга из вида, внимательно выбирать при расположении на предназначенной им местности пункты, имевшие тактическое значение и согласовывать свои действия при передвижении. В движении батальоны и роты, составлявшие боковые цепи прикрытия, как раз и были разделены на группы – взводы, продвигавшиеся или в шахматном порядке, или в затылок друг дружке.

Шамиль, понимая, что для открытого противостояния он не имеет сил, уступал весь атакованный русским отрядом край, разоряя и выжигая селения в надежде вредить русским во время их возвращения в свои крепости. Такой системы ведения войны со стороны горцев в штабе главных сил экспедиционного корпуса не предусмотрели, и она сделалась для главнокомандующего досадной неприятностью, которая стала путать карты военному начальству.

В отряде графа М. С. Воронцова действовали правила, характерные для всей имперской системы: мнения нижестоящих командиров с большим трудом доводились до главного начальства или не доводились вовсе из опасения перечить мнению главнокомандующего.

С другой стороны, возможно, граф М. С. Воронцов был бы не против того, чтобы выслушать доводы опытных людей, но не делал этого, поскольку был связан обязательствами перед императором.

Представляется, что именно эта строгая приверженность графа М. С. Воронцова букве императорского плана действий не позволяла маневрировать и избирать ход действий, наиболее приемлемый в реалиях образующихся обстоятельств. Тем паче невозможно было подвергнуть критическим замечаниям действия главнокомандующего на глазах его свиты, состоявшей из 40 человек, и без которой его трудно было видеть.

По этой причине опытные кавказские командиры не сумели предупредить графа М. С. Воронцова о причудах и превратностях природно-климатических условий горной страны. Потому с 6 по 13 июня русские столкнулись с неприятелем, гораздо опаснее многих Шамилей вместе взятых.

Потоки дождя, которые продолжались по нескольку часов или даже целые сутки проникали не только под одежду, но и в палатки, которые стояли в лужах. Многих участников похода неприятное ощущение холода и нервное содрогание лишало сна, что усиливало общую усталость.

Ужасная стужа, мороз и снег в летние месяцы атаковали русский отряд. Лошади и рогатый скот бродили с места на место и старались кое-как из-под снега добыть себе несколько щепоток корма. Многие из них, особенно черводарские лошади (черводары – нанятые для экспедиции проводники из туземцев с месячной оплатой с лошадью и вьюком), бродившие без всякого присмотра, обрывались с круч и разбивались насмерть[218].

Особенно пострадал от холодов и снега отряд генерала Д. В. Пассека, сначала удачно атаковавший горцев и выбивший их с горы Анчимеер, которую защищало около 3000 мюридов, а затем своевольным изменением операционного плана поспешно занявший гору Зунумеер. Там он оказался практически в изоляции.

Несмотря на «блистательное Анчимеерское дело и на удачные после него перестрелки»[219], окончательный результат оказался неожиданным. После занятия исполинской горы, покрытой снегами, на которой лошади пропадали с голоду, а люди стояли без дров и без воды, несколько сот человек оказалось с обмороженными ногами, а более половины лошадей, на которых возили провиант, пропали[220].

Среди представителей кавказской армии не было согласия по поводу данных действий генерала Д. В. Пассека. Его обвиняли в чрезмерном честолюбии и безрассудстве, которые привели к тому, что он не только поморозил людей, но оторвал авангард от главных сил, подвергая его опасности быть разбитым до подхода главных сил, хотя предпринимавшиеся горцами против него атаки и были отбиты штыками.