Кавказская пленница

Начальник отделения милиции заканчивает читать протокол, товарищ Саахов стоит у окна, а

Шурик с ужасом и горестным удивлением слушает неприглядную историю своих вчерашних

похождений:

«…и сорвал торжественное открытие Дворца бракосочетания. Затем на развалинах

часовни…»

— Простите,— робко перебивает Шурик.— Часовню тоже я развалил?

— Нет, это было до вас, в четырнадцатом веке,— уточняет начальник милиции и

возвращается к протоколу: «…Затем па развалинах часовни…»

Но тут товарищ Саахов с неожиданным добродушием прерывает его:

— Все это, конечно, так, все это верно. Бумага написана правильно, все хорошо… Так это, с

одной стороны, да? Но есть и другая сторона медали. Нарушитель — это не нарушитель, а

крупный научный работник, человек интеллектуального труда. Приехал к нам в гости, да?

Смущенный Шурик опустил голову.

— Он приехал собирать сказки, легенды там, понимаете ли, тосты…

— Тосты? — оживляется капитан.

— Да, тосты. И не рассчитал своих сил, да?

Шурик, не поднимая глаз, кивает головой.

— Так что мы здесь имеем дело с несчастным случаем на производстве,— резюмирует

Саахов.

Начальник милиции понимающе улыбается и неожиданно говорит:

— У меня есть замечательный тост.

Он опускает руку под стол, а Шурик вздыхает и обреченно берет стакан…

По коридору гостиницы, оживленно беседуя, идут товарищ Саахов и Шурик.

— У вас, товарищ Шурик, неправильное представление о наших местах. Всем известно, что

Кузбасс — всесоюзная кузница, Кубань — всесоюзная житница, а Кавказ — всесоюзная что?

— Здравница!— уверенно подсказывает Шурик.

Товарищ Саахов утвердительно кивает, но неожиданно говорит:

— Нет. Кавказ — это и здравница, и кузница, и житница!

Их нагоняет администратор гостиницы. Извинившись перед Сааховым, он обращается к

Шурику:

— Дорогой, где ты пропадал? Ночью я вспомнил замечательный тост для тебя. Идем скорее!

— Нет, подожди, уважаемый,— охлаждает его пыл Саахов.— Подожди. Мы поговорим с

товарищем Шуриком, а ты запиши пока свой тост и в трех экземплярах представь потом в

письменном виде.

— Будет сделано!

Номер гостиницы, Шурик умывается, продолжая беседовать с товарищем Сааховым.

— …Я мечтаю записать какой-нибудь старинный обряд. А участвовать в нем — ну, это было

бы совершенно великолепно!

— Слушай, откуда? — горячо возражает Саахов.— Ну посмотри в окно, что делается. Нет, в

нашем районе вы уже не встретите этих дедушкиных

обычаев и бабушкиных обрядов. Может, где-нибудь высоко в горах, понимаете ли… но не в

нашем районе вы что-нибудь обнаружите для вашей науки.

— Ну что ж, полезем в горы…

— Правильно, это ваша работа. Вы сюда приехали, чтобы записывать сказки, понимаете ли, а

мы здесь работаем, чтобы сказку сделать былью, понимаете ли…

Товарищ Саахов благодушно смеется, довольный своим афоризмом. Улыбается и Шурик.

Раздается стук в дверь. Входит администратор. Он держит поднос, на котором стоят три

бутылки и три стакана, а под ними лежат три бумажки.

— Я тост принес! — объявляет он.

От одного вида ассистента Шурику снова становится не по себе.

— Плохо, да? — участливо спрашивает Саахов и тут же строго оборачивается к

администратору.— Что себе позволяешь, слушай!

— Вы же просили в трех экземплярах,— пожимает плечами администратор.

На красном капоте мчащейся машины ослепительно сверкает никелированная фигурка

бегущего оленя. Но это отнюдь не пожарный вариант «Волги». Машина, которая въезжает в

город, представляет собой современного родственника известной «Антилопы Гну», то есть

открытый автомобиль типа «фаэтон» совершенно неопределенного происхождения.

Сверкая пунцово-красным кузовом, она проносится по солнечной улочке и останавливается

под развесистым каштаном. Из нее выходят наши старые знакомые — Балбес, Трус и

Бывалый.

Они ставят на якорь свою сухопутную бригантину. Балбес, не надеясь на тормоза,

подкладывает кирпичи под колеса, Трус аккуратно протирает стекла, а Бывалый отвинчивает

фигурку оленя и передает ее на хранение Балбесу.

Друзья подходят к пивному киоску. Получив кружку пива, Бывалый, не глядя, передает ее

дальше по шеренге Балбесу, Балбес — Трусу, а Трус, желая быть столь же галантным,

передает ее еще дальше, в руки пожилого отдыхающего, который, видимо, подходит к

пивному киоску сегодня уже не в первый раз. Пока тот с трудом соображает, откуда у него

появилось пиво, Бывалый продолжает распределять остальные кружки. Трус, естественно,

остается ни с чем. Поэтому он отнимает свою кружку у пожилого отдыхающего, который уже

собрался пригубить ее. Отдыхающий остается в еще большем недоумении, а друзья с

наслаждением, смакуя, пьют пенящееся холодное пиво.

— Как говорится, жить хорошо! — провозглашает Трус.

— Но хорошо жить — еще лучше! — добавляет Балбес.

За дверью с табличкой «Заведующий райкомхозом тов. Саахов Б. Г.» — солидный служебный

кабинет. Как это ни странно, здесь происходит темпераментный базарный торг. Участники его

— сам товарищ Саахов и совершенно неузнаваемый сейчас его шофер Джабраил. Шофер

держится более чем независимо.

— Обижаешь сиротку,— говорит он.— У нее же, кроме дяди и тети, никого нет… Двадцать

пять!