Кавказские Дни. Парижские Дни.

- Вообще-то, должен предупредить вас, что это безумие. Но предупреждаю, что Монфорже никогда, ни за что не женится на такой бездомной бродяжке-иностранке, как вы. К его личному гонору и надменности нужно прибавить и гонор его матушки. Она уничтожит своего сына, но не позволит ему жениться на такой, как вы, авантюристке. Да, вы и сами о себе все знаете. Монфорже женится на иностранке, на.! Разведенной сожительнице сотрудничающего с большевиками подозрительного типа! Эта женщина.

- Да, отец этой женщины мог дырявить пальцем стекло, есть мух, а ее братья, воришки и обманщики, баловались гомосексуализмом.

- Что вы говорите? - несколько смягчившись, прервал ее Жером. - Я не знал таких подробностей о вашем уважаемом семействе. Неужели ваш отец поедал мух? Ему они нравились или он ими лечился?

- Нравились! А еще он громко рыгал, чтоб развеселить нас. Это было так забавно!

- Сожалею, что ваш отец остался на Кавказе. Уверен, графу он понравился бы. Ваш батюшка мог бы развлечь высокое общество. Французские развлечения стали скучны.

- Все верно, - вздохнула Гюльнар. - Вот я и решила сделать последние годы графа веселее, став его женой.

- Дорогая и неподражаемая Гюльнар, я люблю и ценю вас больше, чем вы думаете. Но поймите, у вас столько же шансов стать женой графа, сколько у меня - стать ослом.

- Уверяю вас, все решено и можете считать себя ослом. Граф Монфорже женится на мне, невзирая на мое происхождение, положение, дурное имя и религию. Ее, кстати, можно сменить. Я буду женой графа! Хотите заключим пари?

- Принимаю все условия. Но радуйтесь, что заключаете пари со мной. Кто-то другой обязательно бы этим воспользовался бы.

- Ладно, если в течение года граф Монфорже не женится на мне, вы выиграли пари.

- Решено! Но, бедняжка Гюльнар, вы слишком оптимистичны. Не спорю, вы замечательная ученица, способная и большая умница. Но покорить мир, который не смогли покорить другие! Ваше желание неосуществимо. Есть еще одно препятствие. Небезызвестная матушка графа, большую часть состояния записала на свое имя. Она очень богата, и многое осталось ей от матери-американки. После смерти матери, мадам Монфорже переписала наследство на себя. Эта кровожадная женщина может лишить сына наследства. Правда, и сын богат, но матушка богаче. И еще, Монфорже старше вас лет на тридцать.

- Эх, я привыкла к такой разнице. Это меня устраивает: умрет раньше, а я останусь молодой вдовой.

- Пустая мечта! Я говорил, что это семья долгожителей. Они не оправдывают надежд своих наследников.

- Какая разница? Если заживется - разведусь. Пара миллионов мне перепадет.

Жером не знал, что еще сказать. Он завел машину, и мы поехали дальше по темной улице. Жером молчал. Гюльнар тоже. А я ушла в свои фантазии, в мир своих сладких грез. Как сказал Фортненель, маленькая грусть в моей душе пустила корни и крепла.

Мы миновали мост и заехали в Булонский лес. Тут Гюльнар вдруг вспомнила, что собиралась навестить Жозе и Зулейху.

- Уже очень поздно, - отвечал Жером.

- Ничего. В воскресные дни они поздно ложатся. У них бывают гости. Думаю, они обрадуются нам.

- Вы оптимистичны, как всегда. Но я отвезу вас к ним.

Последнее время я редко бывала у «Жозезу». Жозе мне нравились. Он не подавал виду, но называл нашу жизнь «беспутной». Это касалось главным образом Гюльнар. Чтоб не сталкиваться с ней, и Альмерья стал реже ходить к Жозе. Хотя Жозе знал, что Гюльнар не спала с Альмерьей, но и ее оскорбительного отношения к кузену не одобрял. Знал он и об истории с Карповым. Кого она взяла на «прицел» следующего?

- Если тебе угодно распутничать, делай это на стороне,

- сердито выговаривал Жозе Гюльнар. - Но не в моем доме! Осточертели мне эти бесстыдники! В какое положение ты ставишь своего несчастного мужа? Не совестно тебе?

Когда мы подъезжали к дому Жозе, я поняла, что Гюльнар намерена рассказать им о Монфорже. Видно, решила доказать, что может встречаться с людьми гораздо более высокого уровня. Да еще известить о своих планах.