Кавказские Дни. Парижские Дни.

Гюльнар оказалась права, в мастерской были гости. Был тут и Альмерья. Он держал в руках кусок ткани, изображая корриду. Альмерья был пьян, взлохмачен и неопрятен, а лицо - совершенно бледное. Увидев нас, он замолк, отошел в сторону и постарался быть незаметным. Во главе пира, как всегда, стоял Шамси. Он продемонстрировал нам дыры в старых штанах и патетически пояснил, что у Марьям нет времени их залатать. Дыры были в таких местах, что могли внезапно обнажить неприличные части тела. Поношенные штаны Шамси были в центре внимания присутствующих. Он гордо выставлял на вид свою бедность, пытаясь вызвать сочувствие и симпатию. Кажется, у него это получалось. Они с Марьям часто меняли жилье, будучи не в состоянии расплачиваться. С каждым разом их жилище становилось все меньше и меньше. И, наконец, «последним пристанищем» Марьям и Шамси стал крошечный гостиничный номер. Они погрязли в долговых расписках и квитанциях, не могли показываться на некоторых улицах 16^го квартала: имели долг почти во всех здешних магазинах. Сейчас Марьям и Шамси жили на скудные гроши, продавая последнее. Наверное, скоро и продавать будет нечего.

По классической схеме, сначала продавались ювелирные изделия, затем дорогие предметы быта, а в конце меха и одежда. Шамси уже продал свое дорогое пальто, привезенное из Лондона и с тех пор даже в холод ходил, перекинув через руку старый плащ. Он делал вид, что не нуждается в теплой одежде. Но тяжелее всего было бедняжке Марьям. Когда они приехали в Париж, у нее родился ребенок. Няня, которую наняли тогда для ухода за ним, так привязалась к малышу, что предложила взять его к себе на воспитание. У Марьям не было выбора, и она согласилась. Няня со своим новым мужем и ребенком переехала на юг. Не имея своих детей, эта женщина стала малышу настоящей матерью. А Марьям превратилась во второстепенную. Такое нередко случалось среди эмигрантов.

Я приношу извинения за то, что отвлеклась от главного. Но вернемся в мастерскую Жозе.

Гюльнар ждала ухода гостей, чтоб начать разговор. Она уселась на диван, демонстрируя это окружающим всем своим видом. Поэтому через полчаса в мастерской никого не осталось. Только Жером задержался. Ему предстояло еще отвезти нас домой. Гюльнар поднялась и вдохновенно произнесла:

- Хочу сообщить вам о своем новом знакомстве, которое принесет мне удачу в будущем. Жером познакомил меня на ипподроме с графом Монфорже. Это очень богатый человек. Он владеет скаковыми лошадьми, огромным состоянием, замками.

Гюльнар смотрела на Шамси, зная его интерес к вельможным личностям.

- Граф Монфорже? Не слышал о таком, - пожал плечами Шамси. - Надо будет поинтересоваться. У нас в Петербурге.

- К черту твой Петербург! И Петербург, и его знать, и все его графы давно померли. И ваши громкие звания, чины, титулы усопли! А тебе лучше поискать работу, чем забавляться покойниками и дырами на штанах!

Обстановка накалялась. Шамси побледнел. Кое-как взяв себя в руки, он произнес:

- Дура несчастная! Идиотка! Только приехала из Баку, только вырвалась из дикости, а уже считает себя современной дамочкой! Прикидывается порядочной женщиной и ищет знакомства с графами - самозванцами.

- И не думала искать с кем-то знакомств. Он сам попросил Жерома познакомить со мной. Как только увидел меня! Поверь, он такой же граф, как ты - бек. Ты же гордишься до сих пор своим титулом, все тужишься и пыжишься.

У Шамси был плоский нос, несколько раскосые глаза и очень крупные зубы. Он очень напоминал диких степных кочевников, потомков воинственной Орды. Несмотря на его благородное происхождение, Гюльнар выглядела аристократичнее. Шамси повернулся к Жерому:

- Дорогой Жером, очень сочувствую вам. Мне кажется, что, уделяя столько внимания этим простушкам, так прислуживая им, вы можете потерять уважение.

- Верно. Бедняга Жером, - поддержал его Жозе. - Вы зря теряете время.

Жозе во всем соглашался с Шамси, был его единомышленником. И сейчас делал это от души. Ему, Жозе, тоже не нравились наши проделки, он опасался дурного влияния на свою жену.

- Так этот граф влюбился в тебя? - с интересом спросила Марьям, до сих пор молча слушавшая весь разговор. -Прямо-таки сразу?

- Именно так, молниеносно! Он хочет жениться на мне!

- Почему же тебе не зацапать сразу Президента США?

- громко засмеялся Жозе. Они с Шамси так хотели уличить Гюльнар во лжи. - Правда, у него нет графского титула, но зато он силен в политике и известен. Подумай об этом.

Жозе не любил Гюльнар. А последнее время просто ненавидел. Это было трудно скрывать. Жозе считал Гюльнар распутной, легкомысленной, нахальной. Ее увлечение литературой казалось ему смешным. Когда она восторженно пересказывала историю мадмуазель Аисы и говорила о своем намерении написать книгу, Жозе приходил в бешенство. Он всякий раз пытался поставить Гюльнар в неловкое положение, унизить. Порой был даже слишком несправедлив.

- Смейтесь, смейтесь, - невозмутимо ответила Гюльнар, - придет время, вы заговорите иначе.