Кавказские новеллы

Вместо этого промелькнуло и исчезло странное видение. Уже не в первый раз с ним происходило такое, и он отчего-то знал, что видение это из его прошлого, которое находилось за рамками его нынешней жизни.

Вот и в этот раз оно пронеслось, оставив в сердце странное волнение, и он прошептал:

Я видел юношу: он был верхом
На серой борзой лошади – и мчался
Вдоль берега крутого Клязьмы. Вечер
Погас уж на багряном небосклоне.

Образ его видения показался ему столь же глубоко несчастным, сколь глубоко несчастным был он сам от чувства неразделенной любви к девушке, портрет которой писал по памяти, изображая то светской дамой в низком декольте, то испанкой в глубоком темном капюшоне.

Но было и нечто иное: странным образом ему показалось, что он и есть тот юноша. Пораженный, он пытался разглядеть его, но не мог.

Обладай юный корнет волшебным даром ясновидения, он увидел бы, как ровно семь веков назад тот юноша подходит к подножью Эрсилдунских холмов и там исчезает…

II.

Жил он в деревне Эрсилдун, в Шотландии. В лесах, окружавших деревню со всех сторон, играл он на свирели на потеху себе, птицам и дикому зверью.

Он пел, и слова его слагались сами собой. Это была удивительная игра – складывая слова, он чередовал рифму и получал звонкий и мелодичный стих, поражающий, как алмаз, чистотой граней. Это не имело ничего общего с занятием человека, приносившим деньги на еду и одежду, но именно это давало ощущение подлинного счастья.

Если бы его окружал кровавый воюющий мир, он мог быть вооруженным до зубов воином или бандитом, в зависимости от того, какую идею вложил ему в душу и кто – Бог или дьявол.

Но когда человека окружает такая красота, он бывает прекрасен. Томас обладал совершенной мужской красотой: высок и строен, огромные черные глаза излучали свет, идущий из глубины души.

Он очень дорожил своим чаще всего безлюдным окружением – только звезды, небо, деревья, травы, птицы да сверчки.

Такая первозданная гармония природы и человека, конечно же, предполагала появление рядом с мужчиной женщины. По скрытому в Томасе желанию, она должна была иметь бледное лицо, а совсем не смуглое, как у бродячей цыганки, не веснушчатое, как у крестьянки, день-деньской в поле под знойным солнцем.

Она должна была иметь лицо, слепленное из алебастра или вырезанное из слоновой кости – с точеными чертами и нежными красками, самое прелестное на свете лицо.

Поэтому, когда оно предстало перед ним, и Томас увидел, как соответствовало оно его идеалу, он был несказанно удивлен.

Вряд ли она была королевой Шотландской, потому что тогда она была бы женой короля. Но жена шотландского короля без свиты – простая пастушка.

В старой Шотландии, еще не завоеванной англами, германцами, датчанами и римлянами, тьмой шедшими на зеленый остров в пелене морских туманов, люди запросто общались с друидами, гномами и эльфами, которые были законными жителями лесов.

Возможно, что поначалу образ столь прекрасной женщины был лишь предположением самого Томаса, основанным на его мечтаниях о неземном совершенстве. Но она была так же материальна, как свирель в его руках, и пока Томас приходил в себя, она предложила ему сесть за ее спиной на серого коня и поскорее покинуть Эрсилдун.

Причем, покинуть родные места на долгих семь лет! И все это за один поцелуй, что было принято им без всяких колебаний как законное желание, ибо таково было в Шотландии семь веков назад поклонение прекрасным женщинам.

Томас во что бы то ни стало, захотел поцеловать ее, даже если это королева, хотя зачастую это сомнительная истина: иногда простая женщина может быть настоящей королевой, но далеко не всякая королева может быть настоящей женщиной.

Однако именно здесь вопрос заключался в том, что она не могла быть доступной для простого парня из Эрсилдуна. Чтобы получить власть над этой женщиной, даже в таком малом, как поцелуй, мужчина просто обязан был пройти большие испытания.

И вторая вечная истина, связанная с желаниями мужчины – всегда, во все века и времена поцелуй доступной женщины не более трепетное, чем простое прикосновение губ к чашке, из которой в старой и доброй Шотландии каждое утро пили ячменный или желудёвый кофе.

Чем труднее добывается поцелуй гордой женщины, тем больше он запоминается, порой он бывает единственным в жизни поцелуем, который несет в своем сердце мужчина. Иногда ради него он способен умереть или совершить самые трудные поступки!

Именно такое желание – поцеловать прекрасную Даму, а потом пусть даже и умереть, заставило Томаса сесть за ее спиной.

Сидела она не как воинственные простолюдинки, а грациозно спустив ноги по одну сторону седла. Он запрыгнул на горячий круп коня, а чтобы ноги не болтались без стремян, крепко сжал ими бока животного.

Серый конь понес их через лес.