Кавказские новеллы

Мелисса же уповала на их мудрость, и они не опорочили себя перед молодой женщиной, ибо признавали право женщины на безрассудство. И безрассудство женщины прекрасно, если оглянуться назад, в свою собственную молодость…

Словом, они сказали:

– А почему бы и нет?! – После чего о месте застолья были оповещены все мужчины ущелья.

Пришли все – от седых мужей, отлюбивших свое, до юношей, готовых к любви. За длинный стол дружно сели самые разные возрасты, характеры, темпераменты, фамилии. Мелисса принимала у себя во дворе целый народ мужчин, еще пока чуждый и непонятный.

Они пришли принять то, что она приготовила для них за много дней и ночей. Осеннее изобилие продуктов матери-земли, поданное руками красивой женщины, не оскверненной никакими пороками, недоступной ни одному мужчине.

Вот пришли они и сели каким-то своим порядком, по старшинству и достоинству. Она молча наблюдала за их торжественным расселением, как в палате общин. За спинами старших встали младшие, готовые служить им, чтобы они не испытывали никаких неудобств: не остывала еда, не пустели бокалы.

Пожалуй, не лучший момент наблюдать за ними, еда не самое красивое занятие мужчин, но держатся они с достоинством за столом, ничего не скажешь.

Хозяйничали мужчины сами, ей не должно было вмешиваться, и она могла предаваться своим мыслям. Медленно продвигаясь невдалеке от одного конца бесконечно длинного стола, составленного из досок, к другому, она украдкой всматривалась в лица, изучая их.

Смотрела на них с интересом, как будто видела впервые, будто попала на планету, населенную только мужчинами. Кто были они все, зачем созвала она их в свой дом, устроив для этого пиршество, зачем забила в колокола своего одиночества?!

На это мог, наверное, ответить Святой Георгий, но его-то не было видно здесь. Мелисса окинула внимательным взглядом весь двор, заполненный до отказа, как будто мужчины из ее жизни, все, кого она могла встретить за свои тридцать пять лет, собрались здесь, чтобы она могла выбрать одного их них.

Возможно, так оно и было. Вот седой, породистый, как горный тур, он мог поразить ее воображение, когда ей было пятнадцать лет, тогда он было молод и очень красив, она помнила его. Он и сейчас красив. И даже сейчас они могли быть парой. Вдруг он представился ей в роли мужа – что бы он хотел съесть за ужином?

Любой из них, кто сейчас с аппетитом поглощал еду за праздничным столом, с таким же аппетитом мог съедать ужин, приготовленный красивой Мелиссой, – эдакая статуя у плиты готовит вкусную еду, смотреть одно удовольствие, где только глаза у всех мужчин?!

Но они едят и пьют, в последовательности произнося тосты, которых всего девяносто восемь – тост за Святого Георгия в этот день их главный тост. О женщинах они не вспоминают.

Потом они приблизились к тосту за изобилие стола, чтобы оно никогда не иссякало, вовеки вечное изобилие. Последним был тост за порог этого дома, чтобы чаще переступали его гости. И чтобы в этом пожелании не прозвучало непристойности, касающейся дома одинокой женщины, они тут же, в тосте, предостерегли, чтобы никакой гость не оскорбил этой чистой женщины.

Для Мелиссы прозвучавший тост означает возвращение кого-то одного из всех. Но кто же он? О нет, она не расставляет силков из обильной пищи, она честно и мужественно созвала всех, но, как у девочки, замирает сердце – кто же станет суженым из всех?

– Интересно, повсюду они одинаковы – мужчины? – задала бы она вопрос Святому, и у нее еще оставалась масса вопросов.

Праздник был в разгаре, его венчали застольные песни, посвященные Святому Георгию, покровителю мужчин и путников, в частности. Не его ли голос различала она в общем хоре, похожий на голос, дававший ей наставления за сараем?!

Правда, звучал он из груди того, кто выше отметки ничтожества никогда не поднимался в глазах Мелиссы – выпивоха и грубиян. Хотя он никогда не нагрубил ей, но тем не менее на таких в душе Мелиссы было табу – вечное, священное табу порядочной женщины.

Да, для такого Мелисса всегда была недосягаема – в этом заключался смысл или бессмыслица ее одиночества – такой даром не нужен, а лучшего не встретила. Поэтому этот голос ровным счетом ничего не означал. Но, возможно, Святой Георгий и вправду был среди них, как пели они в этот момент.

Вот подошли они к концу своего застолья, высказаны теплые слова благодарности ей, женщине, потрудившейся во имя этого. Что же дальше будет, ждет Мелисса. Все же она единственная женщина, о которой они вспомнили в этот день. Ведь для того устроила она святилище еды покровителю чужого пола, чтобы отыскался покровитель и для нее, не Бог, просто мужчина, но это важней. От Бога ребенка не родишь, она не Мария, да и утром следует просыпаться рядом с горячим телом мужчины, а не с бесплотным духом.

Но тут Святой Георгий собирает свое стадо и уводит по дороге. Увел их, наевшихся, а значит, слепых и глухих – правду ли говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?! Она наполнила множество желудков, не найдя ни одной дороги к сердцу.