Кавказский пленник XXI века

Мы как раз остановились и уселись на вершине очередного холма, прислонившись спиной к большим камням-валунам. Дядя Вася выставил свою коробку, из которой Ананас тут же вытащил бутылку и кральку колбасы и, словно боясь, что у него отнимут, ушел за самый большой валун, чтобы там пить в одиночестве и в свое полное удовольствие. Покопавшись в коробке, взял кусок колбасы и круглую хлебную булочку старик Василий и тоже, по примеру Ананаса, отошел за камень. Мне было слышно, как он молился перед едой. Мы с полковником Карамзиным сели рядом с коробкой. За время службы я как-то очень легко втянулся в скудный армейский паек. Я вообще всегда был неприхотлив в еде и готов был удовлетворяться самым малым. Деликатесов нам с мамой не доставалось просто потому, что наше финансовое положение не позволяло этого. Я всегда ел мало и легко переносил отсутствие еды. Думаю, что и Ананас тоже был привычен к подобному из-за своего образа жизни, да и другие мои спутники. Но Ананас требовал то, чего хотел, а остальные не требовали, хотя, наверное, тоже хотели. В принципе, объедаться нам было и нечем. Но я и из того скудного запаса, что нашелся в коробке, взял только небольшой кусок колбасы, круглую хлебную булочку, судя по внешнему виду, с отрубями, и пучок зеленого лука с петрушкой. Зелень я всегда любил и при возможности всегда потреблял.

Из-за камня Ананаса уже слышалось активное бульканье. Бывший капитан омского ОМОНа неторопливо вливал в свое горло порции водки и необходимости в стакане, кажется, не испытывал. Стакан, такой же пластиковый, как тот, что гулял по рукам на вокзале, когда меня похитили, достался дяде Васе, который выпил подряд три порции и только после этого решил закусить.

За другим камнем, дальним от меня, слишком долго молился старик Василий. Так долго, что мне это показалось странным. Со мной вместе служили несколько верующих солдат. Они обычно в столовой читали перед едой «Отче наш» и просили благословить пищу, которую Господь послал им на сегодняшний день. Отряхнув руки и грудь от хлебных крошек, я встал, отошел в сторону и издали заглянул за дальний камень. Старик Василий молиться уже закончил и, оказывается, снова разговаривал по телефону. Даже не разговаривал, сказал бы я, а просто что-то бубнил в трубку. Я не стал мешать ему и не подошел ближе. Что странного в том, что человек не желает, чтобы посторонние лезли в его личную жизнь? Я тоже свою личную жизнь афишировать не желаю. У меня в роте никто, кроме командира, который с моей анкетой был знаком, даже не знал, что у меня отец с матерью разведены. Даже командир взвода не знал. Точно так же какие-то собственные отношения от всех скрывает и старик Василий. И я предпочел не надоедать ему и не удовлетворять собственное любопытство. Знаю по себе, как любопытство постороннего человека может ранить…

— Ни хрена себе! А эти козлы откуда взялись!

Голос раздался из-за камня Ананаса, но звучал совсем трезво. Я сразу подскочил к камню. Ананас поднялся и показал мне пальцем, хотя мог бы и не показывать. Я сам уже увидел и снял с шеи ремень футляра бинокля, добытого в «бардачке» разбитой машины. Бинокль был несильный и не позволял разглядеть лица, сколько я ни подстраивал окуляры под свое зрение, но, по крайней мере, позволял рассмотреть форму группы из девяти человек. Группа заходила с той стороны, куда я намеревался вести своих спутников.

Это был полицейский спецназ…

Глава десятая

— То-то мне показалось, звук вертолетного двигателя я слышал. Где-то там, в той стороне, — сказал старик Василий. — Их там выбросили, и заходят, как думают, нам в тылы, чтобы отрезать путь к отступлению.

— Кто-нибудь будет со мной спорить или поверите интуиции? — спросил я чуть более агрессивно, чем следовало бы говорить своим.

— По какому поводу спорить? — не понял дядя Вася.

— Что этим ментам дан приказ работать не на захват, а на уничтожение нашей группы.

Дядя Вася только плечами пожал, зато Ананас не менее агрессивно, чем я, произнес:

— Кто бы в этом сомневался. Но пусть попробуют. Это им не бандитов несчастных по горам гонять. У нас командир из спецназа ГРУ!

— Не высовываться, — резко и категорично, как полагается в минуты опасности, скомандовал я. — Наблюдаю только я. Всем залечь или хотя бы за камни спрятаться. Нужно будет, подзову. Скоро выступим, готовьтесь. Коробку, кстати, таскать неудобно. Разложите содержимое по карманам. Пить никому категорично не рекомендую. Не время сейчас для пьянства…