Кавказский узел

Произошедшее на площади оставило у него в душе очень тяжелое впечатление. Его родители – ни отца, ни матери не было в живых, погибли – с детства учили его быть справедливым, особенно отец. Отец учил его заступаться за слабых. Он и стал правозащитником, потому что у него было острое чувство справедливости – и он заступался за свой народ, за свое поколение, слабое и беззащитное перед огромной страной и спецназовцем в маске как ее представителем.

Он изучал историю Дагестана… он знал про древние вольные братства, которые, вероятно, были одним из первых ростков демократии, он гордился Шамилем и его деяниями и понимал, что если бы не глубокие демократические традиции его народа – Шамиль не смог бы сорок лет противостоять накатывающей с севера гигантской машине абсолютизма…

И вот они получили наконец свободу, а он увидел наконец свой народ и то, что он собой представляет…

Разочарование было сильным. Вместо некоего идеального… студента, что ли, или просто человека, готового строить свое государство, свое, без обнаглевших ментов и чужих спецназовцев – получился какой-то борцуха в подвернутых штанах и тапках без задника, орущий «Аллах акбар!» и угрожающий «дать пощак». Пощак вчера дали ему на улице, просто так, без особого повода – дали, и всё. И телефон отобрали. И этот пощак многое изменил…

Он был на площади, в самой гуще истории. Он видел целую площадь, скандирующую «Аллах акбар!» – и это при том, что на южной границе за Дагестан погибали люди и как следует еще не почтили мертвых. Он видел, как по коридору позора шли немногочисленные депутаты Госсовета – среди них, например, был академик Казиев. Убивать не решились, все-таки на кровную месть можно нарваться – но и того, что сделали, более чем достаточно. Он видел, как на площадь, подобно скакуну, въехал внедорожник «Лендкрузер», а на крыше его были бандиты, они размахивали черным флагом и орали «Аллах акбар!». Он видел и главного среди них, Абу Муслима, военного амира Дагестана. Еще несколько дней назад он освобождал его из тюрьмы, и он тогда не был военным амиром Дагестана – его этапировали сюда из России для каких-то следственных действий. А так – он был наполовину русским и почти сиротой – что для Дагестана нехарактерно. За сто долларов убил трех человек, в том числе двоих сотрудников полиции, потом испугался и поднялся в горы, чтобы избежать ответственности. В горах его научили ваххабизму, и он в него поверил, поверил сильнее, чем окружавшие его моджахеды. Правильно говорят, что самые ревностные верующие получаются из бывших грешников…

Что дальше? Каким путем пойдет Дагестан после этого? Война с соседями, окончательный крах государства, нищета? Удивительно… но у них даже своего Дудаева не нашлось, чтобы построить хоть и бандитское государство, но государство. И плевать им на демократию. Все, что им надо, – это отжать у прохожего мобильный телефон и дать пощак.

Вот – все.

Это у него отжали телефон в толпе и дали пощак. Просто потому, что увидели – он один и он слабый.

И проблема не в нем самом. Проблема в том, что это не уголовники, решившие примазаться к очередной революции. А обычные ребята, которые «ничего такого» в этом не видят. И придет все к тому, что либо они друг друга поубивают, либо их оккупируют.

И правильно сделают.

Хотя… может, у них и получится. Построят очередной халифат, где уважение к закону заменит отрубание рук и ног и угрозу кровной мести. Где глобальные порывы будут сдерживаться банальным отсутствием ресурсов. Где выживать будут только сильные с автоматом, с друзьями, готовые дать пощак. Где денег особо не будет, да они и не нужны будут – при рабском-то труде. И где, наконец, во всем и всегда будут виноваты кяфиры…

Вот это… да. Это они могут построить…

Аслан Дибиров больше не пошел на работу. Вместо этого он остался дома и как следует наконец выспался. А потом просто сидел на диване и думал о чем-то, не замечая доносившейся из города автоматной стрельбы и взрывов…

Короче, Аллаху акбар…

И так он сидел, пока утром не забарабанили в дверь. Ногами.

Он пошел и открыл, даже не смотря в глазок.

Но это были не грабители и не ваххабитский джамаат, пришедший, чтобы отвести его на площадь и там отрезать голову. Это был Магомед, в военной форме, и с ним два его мюрида, отпихнув его, они прошли в гостиную. У Магомеда было два автомата, короткий ментовский «АКС-74У» за спиной и «АК-103» с коллиматором, который Аслан уже видел во время парада (с которого и месяца не прошло, а казалось, что прошли годы). На поясе был пистолет, из разгрузки торчали автоматные рожки, а глаза были шальные и веселые…

– Салам, Аслан! – весело сказал он, осматриваясь. – Движения не движения?

– Салам.

– Ты давно тут сидишь?

Аслан пожал плечами.

– Ну, ты камень, в городе джихад идет, вахи на суфистов выскочили, такое мясо везде, астауперулла… Ценное есть? Сейф там…

Аслан отрицательно качнул головой

– Вон, разве что ноут, с записями. Бери.

Магомед рассмеялся от души, и тут же каркающе рассмеялись его спутники.