Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

В отличие от простых станичников, казачьи офицеры и чиновники все же получили землю в частную собственность. Еще в первой части тома подчеркивалось, что решение по этому поводу исходило лично от Александра II и имело символическую сторону. Обнародование специального положения, регулирующего передачу срочных участков земли, находящихся во временном пользовании офицеров и чиновников войска Донского, в полную их собственность, было приурочено к празднованию 300-летнего юбилея войска Донского в мае 1870 года⁶⁴. На принятие такого решения, по мнению Н.А. Чернощекова, повлияли два обстоятельства. Первое – это наличие среди представителей власти мнения «о вреде временного пользования землей с точки зрения правильного ведения сельского хозяйства и повышения производительности почвы». Второе – как было установлено, доход со срочных офицерских участков «оказывался далеко ниже пенсионного обеспечения офицеров регулярных войск», назначить же немедленно казачьим офицерам пенсию не представлялось возможным по финансовым соображениям. Таким образом, перевод срочных участков в потомственную собственность давал «возможность тем, кто не мог и не хотел вести хозяйство, путем продажи участков получить единовременное денежное обеспечение»⁶⁵. Упомянутые законодательные акты во многом предопределили казачий хозяйственный уклад жизни во второй половине XIX века (за исключением Уральского войска⁶⁶), и Н.А. Чернощекову оставалось только подчеркнуть особенности их фактического воплощения в том или ином войске⁶⁷.

Наш повышенный интерес к 11-му тому обусловлен, конечно, не только впечатляющими 2022 страницами только трех его частей без приложения. Благодаря усердию авторов тома правительственная политика в отношении казачества в 1860—1870-х годах оказалась, как никогда ранее, насыщена обильным фактологическим материалом. Предпринятый выше его обзор теперь позволит нам при анализе последующих работ перенести внимание на скрытые механизмы такой политики, на оценочные суждения в ее адрес и на новые прежде неизвестные сюжеты.

Строго говоря, труд С.Г. Сватикова «Россия и Дон (1549–1917). Исследование по истории государственного и административного права и политических движений на Дону» нельзя отнести к дореволюционной историографии, так как он был опубликован в 1924 году в Белграде уже в эмигрантский период жизни автора⁶⁸. Однако задумывалась эта книга в революционные годы, и мы убеждены, что, если бы большевики не задержались у власти, определенная часть представителей «казачьей историографии» последовала бы вслед за авторитетным мнением С.Г. Сватикова, являвшегося не только историком, но и известным общественным, политическим деятелем общероссийского масштаба, последовательным критиком самодержавия. Собственно, поэтому наш анализ литературы дореволюционного периода завершается обзором его книги «Россия и Дон (1549–1917)».

Как уже было упомянуто ранее, С.Г. Сватиков отличался концептуальным подходом к освещению истории донского казачества. Он рассматривал казачьи территориальные образования на Дону, Яике, Тереке и в Запорожье «как вольные республиканские колонии». По мнению С.Г. Сватикова, «ни один еще русский историк не дал цельной истории русских колоний и взаимоотношений их с метрополией». Соответственно «республиканские колонии Юга и Юго-Востока России» также не имели «историю автономий этих колоний в эпоху империи»⁶⁹. Книга «Россия и Дон (1549–1917)» была призвана восполнить этот пробел. В оригинальной периодизации истории донского казачества С.Г. Сватикова преобразования 1860—1870-х годов приходятся на седьмой период «на эпоху 1835–1917, когда Дон являлся „областью по особым учреждениям управляемой"»⁷⁰. Историк был убежден в том, что в первые десятилетия правления Александра II «преобладающей идеей правительства в отношении казачества, была мысль о постепенном растворении этой исторической сословно-бытовой группы в общей массе населения»⁷¹. Особая роль в формировании такой «мысли» в книге отводилась военному министру Д.А. Милютину. С.Г. Сватиков утверждал, что министр «совершенно не считался с прошлым донского казачества. Ему чужда была многовековая история донского казачества, тем более история вольной донской колонии, добровольно соединившейся с метрополией. Он видел в казаках не потомков вольных граждан Дона, а закрепощенное государству служилое сословие. Он не понимал, почему казаки продолжали держаться за свое старое историческое имя. в течение всего времени своего управления Военным министерством он следовал политике нивелирования казачества, подведения его под общие нормы»⁷². Однако каких-либо доказательств в подтверждение своих слов С.Г. Сватиков не привел. Также бездоказательными остались слова историка о том, что неоднократно упомянутая речь Александра II перед членами Временного комитета по пересмотру казачьих законоположений в 1866 году была «внушена» ему Д.А. Милютиным⁷³.