Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

О специфике освещения советской историографией истории казачества второй половины XIX – начала XX века мы уже упоминали. Кроме того, о направленности, качестве и периодизации советских исследований по истории казачества в целом можно получить представление из отдельных современных публикаций⁸³. Поэтому мы сразу перейдем к обзору наиболее важных, с нашей точки зрения, работ советских историков, в которых рассматриваются вопросы правительственной политики 1860—1870-х годов в отношении казачества. Начнем с исследований, посвященных военной истории России, в том числе военным преобразованиям 1860—1870-х годов. Классической работой в этом смысле остается монография известного советского историка П.А. Зайончковского «Военные реформы 1860–1870 годов в России» (1952)⁸⁴. Небольшой сюжет о реформах в казачьих войсках он начинает с утверждения о том, что «стремления Военного министерства реорганизовать устройство казачьих войск в духе буржуазных преобразований не привели к каким-либо существенным результатам»⁸⁵. П.А. Зайончковский упоминает о программе реформ в виде «Главных оснований новых войсковых положений» 1862 года⁸⁶ и приводит из нее объемную цитату с акцентом на идее замены принципа поголовности казачьей воинской повинности на службу «охочих» людей, на свободном входе и выходе из казачьего сословия, на постепенном введении личной поземельной собственности и т. д. Однако, по его мнению, программа «не была реализована из-за противодействия реакционных казачьих элементов, распространявших слухи о стремлении Военного министерства упразднить казачье сословие»⁸⁷. К числу все же произошедших изменений в казачьих войсках в 1860-х годах П.А. Зайончковский отнес упразднение Новороссийского, Башкирского и Азовского войск и образование Семиреченского войска, а также уменьшение срока службы для Донского, Кубанского и Терского войск. По данным историка, такие меры в итоге привели к «сокращению численности иррегулярных войск (с 1862 по 1869 год приблизительно на 100 тысяч человек, не включая офицеров)»⁸⁸. П.А. Зайончковский кратко затрагивает вопросы перевооружения в казачьих войсках, в том числе пишет и о низкой огневой подготовке в драгунских и казачьих полках в начале 1870-х годов⁸⁹. В то же время для подтверждения особенной важности железнодорожного строительства на юго-востоке России он привлекает высказывание военного министра Д.А. Милютина о том, что «именно юго-восток занят многочисленными казачьими населениями, источником лучшей в свете легкой конницы, которая, при нынешнем ведении войны, приобретает особенное значение»⁹⁰. Центральное место в книге занимает процесс подготовки общеимперского устава о всесословной воинской повинности 1874 года. Наиболее значимое и ценное упоминание о казачестве в этом процессе П.А. Зайончковский делает, отсылая к известной записке Д.А. Милютина «О главных основаниях личной военной повинности» от 7 ноября 1870 года, в которой утверждается, что «казачье сословие должно быть оставлено при своих порядках отправления военной повинности»⁹¹. Каких-либо других значимых высказываний о казачестве в книге П.А. Зайончковского больше не имеется. Разбирая источники и литературу по теме, советский историк показывает свое знакомство с многотомными «Историческими очерками деятельности военного управления в России.» и «Столетием Военного министерства»⁹². В связи с этим возникает вопрос: почему так ничтожно мало он написал о казачестве? Конечно, исчерпывающий ответ на данный вопрос мы вряд ли когда-нибудь получим. Как нам представляется, это произошло по причине слабости историографической традиции в изучении казачества эпохи Великих реформ Александра II.