Казачество. История вольной Руси

Это стало еще одним следствием трагедии на Дону. Как уже отмечалось, многие запорожцы пошли с Булавиным, остальные симпатизировали ему, неоднократно бузили, требуя от кошевого идти на Дон всем Войском. А после подавления восстания в Сечь бежали его участники — как доносил князь Голицын, в Запорожье прибывали «черкасы и русские люди… и везут с собой на возах много раненых воров». Рассказывали о зверских расправах, в том числе над запорожцами. А потом добавилась резня в Батурине. И сечевики выступили против Петра. В начале 1709 г. кошевой Гордиенко и старшина прибыли к Карлу в местечко Будищи, привезли 60 русских пленных, принесли присягу королю и получили награду, по 20 талеров на казака, а Мазепа назначил им жалованье по 10 талеров.

Запорожцы, пожалуй, и не успели разобраться, что их превращают в обычных наемников. Карл тоже не умел использовать казаков, не знал, что делать с ними. И предоставил действовать самостоятельно, совершать наезды на царские войска. В первом же нападении Гордиенко нарвался на крупные силы и был разгромлен. Израненный попал в плен, и ему отрубили голову. А Петр отрядил против Сечи несколько полков под командованием Яковлева. Он захватил Переволочну, занятую запорожцами. Тысячу защитников перебили. Затем донские казаки разгромили 1,5 тыс. запорожцев под Керебердой и разбили шведов, стоявших рядом в Решетиловке. А 14 мая полковник Яковлев штурмом овладел Сечью. Все ее защитники были уничтожены, пленных казнили — снова поплыли плоты с виселицами, теперь по Днепру. Сечь была сожжена, 100 пушек, добытых в разные времена в казачьих походах, вывезены.

Вскоре и шведам конец пришел. Накануне Полтавской битвы Карл XII, неосторожно выехавший на рекогносцировку, был ранен казаками. Из-за этого в сражении его таскали на носилках, что пагубно сказалось на руководстве войсками. В самой же битве сражались яицкие, хоперские, ахтырские, сумские, харьковские, острогожсккие, переяславские казаки. Донские полки подошли на следующий день, в составе конницы Меншикова участвовали в преследовании остатков шведской армии и их пленении у Переволочны [63, 219]. Карл сумел удрать за Буг, на турецкую территорию. У него осталось всего 350 драгун.

Но были еще и казаки! У Мазепы 2 тыс., ставленник Лещинского Потоцкий сумел набрать 2 тыс. правобережных казаков. А после разгрома Сечи уцелело до 8 тыс. запорожцев. Они построили было новую Сечь, в Каменке, но и оттуда были прогнаны царскими войсками. И ушли в низовья Днепра, отдавшись под власть крымского хана. И была сделана еще одна попытка разыграть «казачью карту». Карл и его союзники, французы и поляки, постарались подтолкнуть к войне Турцию, за что Лещинский обещал уступить ей Подолию. И осенью 1710 г. Порта предъявила России ультиматум из 7 статей. Требовалось вернуть все, что Петр отобрал у шведов и у турок, не вмешиваться в польские дела. Пятая статья ультиматума гласила: «Казакам возвратить их прежние вольности и преимущества». Царь подобные требования, естественно, отверг. Тогда последовало вторжение татар, докатившихся до Изюма и Белой Церкви.

В ответ Петр объявил войну и в мае 1711 г. выступил в Прутский поход. С ним было 38 тыс. регулярных войск и 10 тыс. донских и украинских казаков. Они и в этой кампании воевали хорошо, заманили в вентерь и разбили буджацких татар, клевавших армию. Но грамотно использовать казаков царское командование по-прежнему не научилось. Их даже не включали в основной состав армии, держали при обозе вместе с плохо вооруженными молдаванами. А на разведку высылали драгунские полки, совершенно не умеющие действовать в степях и малопригодные для такой задачи. В результате русское войско оказалось «слепым». И угодило в беду, окруженное огромной турецкой армией. Петра и его полки спасло от гибели только героическое сопротивление и подкуп визиря, согласившегося заключить мир. Условия его были очень тяжелыми. Россия опять лишалась выхода к Черному морю. Последняя, пятая статья договора касалась казаков, султану предоставлялось право защищать запорожцев и некрасовцев. Как сообщают биографы Петра, для него эта статья «казалась особенно тягостной» [152]. Но пришлось согласиться.