Казачьи сказки

Потом давно заученным жестом она предложит мне присесть на стул, и я «давно заучено» подчинюсь. А чуть позже появится ее мать с круглым подносом, на котором будут мелодично позвякивать блюдца и пустые чашки. А когда, наконец, стол будет накрыт, на какое-то время (тоже давно заученное) наступит молчаливая пауза, «украшаемая» манекенными улыбками. Я первым нарушу молчание, фальшиво вежливо поинтересовавшись самочувствием матушки, а она, конечно же, будет жаловаться, что-де в последнее время от сырости болят суставы (господи, какая сырость?!), но несмотря на это она уже посадила новый сорт роз в своем маленьком саду. И в довесок выльет на меня целый ушат всякой ничего не значащей старушечьей глупости, сочиненной бездарным автором.

Я вслушиваюсь в чудовищные своей пошлостью, лживым мелодраматизьмом фразы, которые мы повторяли десятки раз, и меня охватывает полная безнадега от одной мысли, что мы обречены играть одну и ту же роль, одни и те же слова до конца жизни. Или до конца мира? Я несчастный арестант, надежно закованный в цепи навязанной мне роли, я марионетка, управляемая ненавистной силой, которая всегда — сколько себя помню вырывает меня из черного мертвого сна, отправляет на сцену и диктует мое поведение, а после спектакля снова загоняет в сон. Между этими непроглядными снами и вращается действие пьесы. И моя жизнь.

Господи, так не может продолжаться вечно. Не должно! Все чаще я чувствую растущее во мне сопротивление такой тирании. И однажды я все-таки сбегу со сцены, заставлю себя забыть ненавистный спектакль. Вот вам всем! Большая фига, пожалте откушать! Я готов быть кем угодно и где угодно, но только не здесь, где диктуют эту гадкую роль! А собственно, почему бы не исполниться моему заветному желанию сейчас же?…

… Лицо Рикардо вдруг исказила гримаса отвращения, и он метнулся к границе освещенного пространства, где едва угадывалась в темном провале узкая дверь. На какое-то мгновение Рикардо остановился перед ней, потянулся к ручке, но рука свободно прошла сквозь дерево двери. Он радостно вскрикнул, охваченный возбуждением и отчаянной решимостью, и сделал шаг. По ту сторону заветной дверцы он оказался в лабиринте высоких хрустальных сосудов, ряды которых исчезали вдалеке, сливаясь в неясный, туманный горизонт. И в этот миг он почувствовал, что силы покидают его, ноги подкосились, но прежде чем окунуться в нагнавший его непробудный сон, он успел испытать сладкое чувство гордости и ликования: наконец-то, бедный Рикардо НАВСЕГДА покинул сцену…

— По-уродски работаем! — сварливо выплюнул шеф лаборатории. — Записи выдерживают лишь несколько просмотров, жалобы градом сыплются на нас. От клиентов к заводу, от завода — к нам. Чтоб им пусто стало! И что прикажите делать?… Я вам скажу что. В общем так, кровь из носу, но чтобы все было в ажуре! Ну… не знаю… модернизируйте видео-сенсорную карту, улучшите качество кассет! Только делайте что-нибудь!

— Этим мы все время и занимаемся, — устало бросил один из сотрудников, — а результаты — нулевые. И это при том, что добились за последние годы почти невозможного — созданная нами информационная память кристаллических кассет не уступает оперативке процессора Х7000! Но с кассетами творится черт те что! Например, во время публичного просмотра пьесы «Рикардо и Софи» главный герой ни с того ни с сего вдруг слинял со сцены и провалил все представление. Артист К., записавший эту роль, утверждает, что подобный вариант не был запланирован режиссером — не говоря уже о драматурге — и никогда не репетировался. Мы тщательно исследовали поврежденную кассету на всех молекулярных уровнях и представляете, как были удивлены, обнаружив на одном из них дезертировавшее изображение! Самое удивительное, что у него был вид бесконечно счастливого человека. Потом, правда, он засек нас и буквально пулей выскочил из кадра. И все же после долгих поисков мы его-таки вычислили — на другом молекулярном уровне. И черт бы все побрал! Никакие технические средства синхронизации и стабилизации изображения не помогли нам зафиксировать его — ему опять удалось улизнуть!

Шеф лаборатории цветной объемной сенсорной записи тяжело опустился на стул и печально окинул взглядом совсем скисших сотрудников. Однако делай что хочешь, крутись как хочешь, а причину дефекта кассет выяснить нужно до зарезу. И срочно. Через несколько минут возобновился мозговой штурм, переросший в бурную дискуссию. Но ответ на загадочные явления по-прежнему витал где-то в сфере догадок, и мало-помалу сформировалось фантастическое предположение: произошел сбой сенсорного компонента записи, зарегистрировавшего не только игровые, но и подсознательные эмоции исполнителя. А из этого следовало, что записи вдруг обрели самосознание! Бред сивой кобылы!