Казачьи сказки

«Ли Фонг, — речет кто-нибудь из старцев, — я уверен, ты обязательно справишься». И покровительственно похлопывает меня по плечу, а я лишь рассеянно моргаю и приступаю к исполнению своих опротивевших обязанностей. Работаю с чувством глубокого отвращения, а воспоминания неизменно возвращают меня к той последней экспедиции.

Экипаж был небольшой — всего три человека: капитан Тенев общепризнанный ас нуль-переходов и одновременно большой знаток всяческих тонкостей внеземной психологии; упомянутый выше Боткин специалист-космобиолог, и ваш покорный слуга. Без лишних приключений мы добрались до галактики Н-83, после чего на ионной тяге направились к Тэте-7 — вошедшей уже во все каталоги скучной планетке с примитивной гуманоидной цивилизацией. Тщетно мы пытались понять, чем вызван интерес к ней со стороны Института.

О личной жизни своих спутников я знал немного. Например, что у капитана красивая жена, которой он регулярно закатывает скандалы по причине жутко ревнивого характера. А Боткин ненавидит корабельные синтезаторы, потому что они, по его глубокому убеждению, готовят исключительно помои вместо еды. Еще я слышал, что он большой любитель приврать. Может быть, поэтому он до сих пор не женат.

Уже миновала неделя стандартного времени, раздробленного на неравные интервалы капризами местного космоса. До полного отупения навалявшись в своей каюте, я решил развеяться и отправился в кают-компанию. Переступив порог, я тут же напоролся на визгливый голос Боткина, стоявшего перед капитаном, бурно жестикулируя длинными руками. При этом его тщедушное тело извивалось в неистовстве экстаза — ну, натурально гигантский червь с Эты-9 в самый разгар брачного периода. Мои бедные уши стремительно увяли, но все-таки я решил дослушать до конца. Все-таки небылицы Боткина хоть как-то разбавляли однообразие экспедиции.

— Я добрался до вершины холма, — возбужденно верещал Боткин. — Жуткие звери карабкались по склонам, окружая меня, и клацали мощными челюстями. Я сжимал в руке дезинтегратор, и, не взирая на строжайший запрет, решил во что бы то ни стало очистить планету от этой мерзости. И я нажал на спуск…

Он не договорил, застыв с выпученными глазами и открытым ртом — зона растянутого времени обычное явление в этой части космоса. Я уж начал было прикидывать, как долго придется любоваться на эту пучеглазую рожу, когда автоматике удалось-таки разбудить корабельный хроностабилизатор, и Боткин продолжил, как ни в чем ни бывало:

— … завертелся вокруг своей оси. Прямо под ногами я увидел гладкую поверхность. Вместе с тварями дезинтегратор уничтожил на склоне холма всю растительность и даже камни. Каково же было мое удивление, когда истребленные мною чудовища вновь материализовались передо мной — из ничего. Скорее всего, они обладали способностью самовосстанавливаться… не утрачивая, однако, плотоядных привычек. Они снова ринулись на меня, и мои шансы на спасение стремительно упали. Но тут я вспомнил о персональном антиграве. Я сформулировал мысленный приказ…

Новый каприз неоднородного времени прервал тираду. Взгляд Боткина застыл, застыл и огонек экзальтации в зрачках, а насмешливо изогнутые губы по-прежнему целились в нас — в невольных жертв, которым негде было скрыться и некуда убежать. На этот раз мы попали в зону гораздо большей плотности, и хроностабилизатор не справился с такой нагрузкой. И мои мысли потекли, как растительное масло — тягучие, жирные, не способные анализировать.

Наконец мы выскользнули. Капитан молодецки тряхнул гривой волос, щедро украшенной сединой и отдал приказ готовиться к посадке. Так я и не узнал, чем же завершилось «ужасное» приключение Боткина.

Опоры звездолета осторожно коснулись твердого грунта. Мы высвободились из защитных губчатых коконов и приступили к исполнению прямых обязанностей, которых у меня, говоря по правде, и не было.

Спустя несколько часов мы, так сказать, закрепились на позиции. На участке, параметры которого определяла инструкция, роботы смонтировали защитное поле, установили хроностабилизаторы, воздвигли для нас временное обиталище и замерли в ожидании новых приказаний. Атмосфера планеты оказалась пригодной для человеческого организма, и мы уверенно шагнули из корабля, чтобы размяться.

Одной своей половиной Тэта, подобно Меркурию и Луне, была постоянно обращена к центральному светилу системы. Мы совершили посадку у самой границы теневой стороны, где влажный климат создавал наиболее благоприятные условия для жизни. К югу простирались раскаленные пустыни, а на севере — царство вечных льдов, затянутых мраком.

Планета встретила нас холодным влажным ветром, который дул здесь круглый год, благодаря непрерывно совершающейся конвекции воздуха в этой зоне. Островки грязно-зеленой растительности сменялись мрачными болотами, по которым время от времени скользили тени каких-то животных. Одним словом, планета нас не очаровала, и только Боткин подавал вялые признаки оживления.