Казачий адмирал

Я уж было вздохнул облегченно, когда услышал крики на турецком языке. Со стороны Аслан-города к нам летела шестивесельная лодка с тремя гребцами и рулевым, а в носовой части стоял худой турок в высокой белой шапке с черным бубоном и широкой золотой полосой в нижней части ее и длинном красном кафтане с золотистыми пуговицами, который Мусад Арнаутриомами называл собраманом, подпоясанным широким куском материи черного цвета. За поясом у него торчал кинжал в черных с золотой насечкой ножнах. Придерживаясь левой рукой за плечо ближнего гребца, правой он быстро махал в воздухе и кричал, чтобы мы остановились.

— Сбавить темп! — приказал я гребцам, а вооруженным мушкетами казакам: — Без моего приказа не стрелять. Попробуем взять их без шума.

Казаки молча кивнули. Брать без шума — основа их тактики.

— Ты что, первый раз здесь, не знаешь, что надо сбор заплатить?! — прокричал возмущенно худой турок, приблизившись к нам метров на тридцать.

— Уважаемый, я действительно здесь впервые! — с нотками заискивания произнес я на турецком языке. — Без груза иду. Зачем останавливаться?! На обратном пути заплачу.

— Откуда мне знать, что ты без груза?! — уже спокойнее произнес турок, как понимаю, таможенник, которому за державу обидно. — Должен был остановиться, чтобы я проверил.

— Против течения трудно плыть. Если остановимся, потом долго ход будем набирать. Гребцы такие лодыри, сам знаешь, — объяснил я и предложил: — Проверь на ходу, а я за хлопоты отблагодарю.

Жадность сгубила таможенника. Это у них профессиональная болезнь во все времена и во всех странах. Лодка поравнялась с тартаной. Михаил Скиба поймал кончик, брошенный таможенником, закрепил его, после чего лодка поджалась к борту. У тартаны на бортах перед кормовой надстройкой сделаны трапы — приколочены деревянные скобы. Турку, видимо, не впервой было подниматься по ним. Перевалившись через планширь, он собрался подняться по трапу на корму, но тут ему в грудь уперся ствол мушкета, приклад которого держал под правой мышкой Матвей Смогулецкий, а левой рукой вытягивал кинжал у турка из-за пояса. Таможенник недоуменно уставился на казака, а потом перевел взгляд на меня.

— Ты попал в плен к казакам, — тихо просветил его я. — Скажи, чтобы и остальные поднялись на борт. И без шума, иначе все погибнете.

Таможенник прочистил горло, после чего немного истерично крикнул:

— Эй, поднимайтесь сюда, поможете мне!

Гребцы, наверное, догадались, что дело неладно. Подниматься на тартану они не захотели, попробовали отшвартоваться.

— Припугните их! — приказал я казакам.

Вид направленных на них четырех мушкетов отбил у гребцов и рулевого желание геройствовать. Они по одному подняли на борт. Их быстро обыскали, ничего не найдя.

— Вы черкасы, что ли?! — произнес на таком же суржике, на котором говорили казаки, один из гребцов — пожилой мужчина с впалыми щеками. — Мы тоже христиане. Меня татары семь годов назад в плен захватили, отдали ему, — кивнул он на таможенника, — в рабы. И он раб, — показал на коренастого брюнета с туповатым лицом. — валах. А остальные — вольные, греки, живут здесь.

Эти греки были больше похожи на славян. Наверное, потомки тех, что встречал здесь еще в шестом веке, которые тоже считали себя греками, чем смешили византийцев до икоты.

— Отплывем подальше от города, отпущу вас, — пообещал я. — Только сборщика подати заберем. За него выкуп дадут, — и спросил турка на его родном языке: — Заплатишь выкуп?

— А сколько? Я человек бедный, много не смогу… — сразу начал он торг, льстиво улыбаясь.

— Врет, богатый он! — опроверг раб. — Дом у него большой, четыре жены, лошадей табун и баранов отара.

— Придется твоим женам продать и табун, и отару, и много чего еще, чтобы ты вернулся домой живым, — напророчил я таможеннику, который перестал улыбаться.

Преодолев еще километров пять, мы встали на якорь за небольшим островом, поросшим ивами и камышом. Там и переночевали. «Греков» утром отвезли на их лодке на левый берег Днепра и отпустили. Бывшие рабы остались с нами, подменив двух казаков на веслах.

— Вот уж не думал, что так легко проскочим! — сказал Петро Подкова, перемещая поскрипывающий румпель.

— Так обычно и бывает. Там, где ждешь сложностей, всё проходит легко, и наоборот, — сказал я. — Турок вот думал, что сейчас быстренько возьмет у нас бакшиш и вернется к своим четырем женам, а получилось намного интереснее.

— Как они с четырьмя женами живут?! — удивился рулевой. — Мне на одну терпения не хватает!

— Говорят, что один черт, что одна, что четыре. Когда жен четыре, они три четверти своего яда друг на друга тратят, а по четверти тебе скидываются, — поделился я жизненным опытом.

Глава 10