Казачка. Книга 1. Марина (СИ)

И такими странным и неестественными показались ей вдруг их с Савицким отношения. Вот у чьей то калитки собралась кучка местной молодежи. У одного транзисторный магнитофончик. У другого парня — гитара. Девчоночий смех… И мальчишки оценивающими взглядами провожают ее — Маринку. А она идет с этим пожилым пятидесятилетним дачником… И он говорит что то интересное. Про звездный свет. Про Эммануила Канта. Про генезис интереса интеллигенции к научной фантастике…

Мальчишки возле калитки, что с гитарой, на такие умные речи, конечно не способны. Им бы все хихоньки да хахоньки. Но Маринке вдруг отчаянно захотелось вернуться к тем ребятам, которых они с Савицким оставили только что позади… Вернуться и влившись в их компанию, пойти на всю ночь куда-нибудь на бережок. Попеть у костра. Пострелять глазками на юного гитариста. А может и целоваться потом с этим гитаристом семнадцати годов.

А Савицкий? Ведь он не просто так обхаживает ее вот уже почти целый год. Он же хочет с нею спать. Только не говорит в открытую. Ждет, когда она сама на него с поцелуями накинется? А она? Сама она? Чего ж она принимает его ухаживания? Чего ж она не прервет эту дружбу?

Сколько раз уже говорила себе, не поеду больше к нему. Неудобно. Он деньги тратит. Он надежды какие то питает. И от этого растет ее моральный долг.

Что же ты, — скажет он потом, сразу не ушла, а каталась на дачу, пользовалась, отдыхала, пила, ела?

А она — девочка такая наивная — глазками — хлоп-хлоп, — не думала я ничего такого плохого. Думала, вам со мною тоже интересно…

Интересно ему!

Ему интересно не разговаривать со мной, а разглядывать меня, да мечтать.

Так что, мы вроде как и в расчете.

По честному бартеру.

И потом, Маринка все же ловила себя на подленькой такой мыслишке, что… А может и выйти за него?

Дача под Москвой в красивом и престижном месте. Машина старая? Так у него деньги есть — купит и новую. Квартира в центре.

Доцент?

Говорит, что докторская почти готова.

И прописка московская.

И место в аспирантуре потом…

А надо ей это?

А надо ли ей это точно?

И все же так хочется побежать к тем ребятам. Которые с гитарой и магнитофончиком.

Это как в раннем детстве, когда с папой и мамой еще — ходила она в гости к их друзьям где были одни взрослые… А тянуло ее на улицу, где соседские ребята — ее сверстники в казаки-разбойники играли.

Так и с Савицким.

Вот выйду за него… Вдруг выйду за него… Буду ли я ему верной женой?

А сам то он что об этом думает?

Они шли и шли. Савицкий с осторожной робкой деликатностью держал ее под локоток. И все говорил-говорил… Про пьесы Сартра, про романы Камю… И теребил ее локоть.

А Мишка, тот всегда к груди лез напролом…. Мишка.

И этот ведь, поди мечтает тоже.

У мостика через ручей. У узкого такого мостика, опершись на перила стояли пять или шесть пацанов. Не москвичей. Не дачников. Местные — их сразу видно.

Курили.

Савицкий напрягся весь. Она по электричеству его пальцев на ее локотке это почувствовала.

Один из пацанов длинно и витиевато выразился. Матом. Причем с намеком. На их с Савицким отношения.

И ничего…

Савицкий на минуту только замолчал.

А потом, когда они прошли шагов сорок, как ни в чем ни бывало, продолжил про Сартра и Камю.

Нет!

Нет! — подумала Маринка.

Никогда!

Никогда она с ним не будет.

Никогда.

Думала она в тот жаркий субботний день. В тот самый субботний день, когда в полутора тысячах километров южнее — ее любимый готовился к первой брачной ночи. И не с ней. А с нелюбимой девочкой Галей.

………………………………………………………………………………..

— Ах, Москва! Сколько нежных девичьих сердец очерствело здесь — ради тебя, Москва! Ради того, чтобы породниться с тобой — Москва, сколько девочек, нарушая природный порядок — пало в объятия скучных, пропахших валидолом стариков!

Так думал Дима Заманский, накручивая километры на спидометр своего новенького Бэ-Эм-Вэ, гоня машину от Москвы на юг — туда, где у него были дела, где ждал его Султан Довгаев.

— Но, может, это правильный природный путь? Может, девочки и должны принадлежать не сверстникам, едва научившимся курить и пить спиртное, а доставаться тем мужчинам, которые могут составить настоящую партию? Может в этом — правильность природного пути? Но как тогда быть с природой первой любви?

Так думал Дима Заманский, тонкой итальянской подошвой нажимая на легкую педаль газа. И послушный рулю Бэ-Эм-Ве несся по Киевскому шоссе, играючи обгоняя «жигули» всех марок и мастей.

4.

Похороны отца — вся эта страшная неделя — стали для Марины каким то бредом наяву. Она даже не помнила, ложилась ли спать все эти пять последних суток, или нет. Все происходящее оставляло в мозгу только какой то касательный след, словно она смотрела кино на пороге засыпания, словно сквозь дрему слыша все эти бесконечные слова сочувствий и ободрения.

Ах, если бы не поддержка и не помощь соседей и друзей отца, она не знала бы, как и быть! Особенно хлопотали Петр Тимофеевич Маховецкий и Владимир Петрович Корнелюк. Если бы не они…

И Маринка даже как то удивительно спокойно для себя самой принимала участие Петра Тимофеевича, несмотря на то, что тот стал вдруг Мишке тестем… Ее Мишки тесть.