Казак Дикун

В последние штурмовые недели на строительстве гавани с особым напряжением трудился и Федор Дикун. Рядовой казак — строитель, как и десятки других работяг, не жалел сил ради общего дела. Зато у старшины занятия случались другого рода. В ночь с 9 на 10 октября великую хохму отчебучил таманский городничий, полковник Иван Юзбаши. Не то спьяну, не то от нервного расстройства он из своего дома подался в старую крепость к командиру третьего егерского батальона Ивану Кираеву. Разбудив ото сна воинского начальника, Юзбаши ошарашил его сногсшибательным сообщением:

— В Тамани бунт. Приехавший из Екатеринодара судья Головатый схвачен мятежниками и находится неизвестно где.

— Брось ты пороть чушь, — грубовато осадил Кираев полночного гостя. — Какой еще бунт среди ночи…

— Вот тебе крест, — побожился Юзбаши, размашисто осеняя себя правой дланью.

Пришлось поверить. Кираев послал роту солдат на выручку Головатого. Но все оказалось ложной тревогой. Судья находился в полном здравии, он в этот момент услаждал себя приятной беседой с местным священником. Невесть от чего возбужденному Юзбаши решили сделать кровопускание «в прекращение такой горячки».

Над незадачливым городничим долго потешалась вся

Тамань. Его фантазия позабавила и Федора Дикуна, который уже предвидел скорый отъезд в Екатеринодар.

Вскоре Ф. Данильченко окончательно отрапортовался по своему объекту перед войсковым правительством, объявил о роспуске строительных команд и их вольной воле избирать теперь способы приложения своих сил, опыта и навыков.

Из его докладов вытекало, что гавань имени судьи Головатого форсированно строилась 152 дня — с июня по 24 ноября. Без выходных и праздничных дней работало 704 казака. В указанный период в воде было поставлено 34 клетки площадью 330 квадратных саженей, на сооружение потреблено 4200 вербовых бревен. Опорные клетки укреплены семьюстами сваями. Затем добавлено еще девять клеток, куда дополнительно затрачено две тысячи бревен. Да возведено два цейхгауза для хранения морского такелажа и орудийных припасов. Флотилия могла спокойно переносить предстоящую зимнюю непогодь. Гавань в Бугазе явилась гордым детищем черноморцев. Но она же служила наглядным образцом их содружества с мирными черкесскими племенами, проживавшими по соседству с Кубанью. Их князья Батыр — Гирей и Ахмет Калаба- тов на строительные нужды черноморцев в Бугазе и Ки- зилташе отпустили из своих лесосек 5000 деревьев.

По окончании работ в гавани Федор Дикун покинул Тамань и опять поселился в Екатеринодаре, заняв свое место в той же казарме Васюринского куреня. Он съездил к Кодашам, вручил Ксении Степановне и Надии по скромному подарку — головному платку с яркими узорами, купленные им на таманском базаре у какого-то заезжего чужеземного купца. Надия смущенно сказала в знак благодарности:

— По сердцу мне твой подарок. А еще дороже — что нас не забываешь.

Год заканчивался. Атаман Чепега с двумя полками находился где-то на пути из Польши. А здесь на Кубани и Тамани завершилось полное межевание земель, строительство нескольких церквей, ряда важных гражданских и оборонных объектов, сбор третьего переселенческого урожая, очередная рыбная путина и добыча соли, много других хозяйственных работ. Дотошная войсковая статистика вывела цифру денежного содержания, затраченного на черноморское товариство Санкт — Петербургской государе

вой казной. С начала 1789 года эта сумма составила 232322 рубля. Не мало, но и не много, ибо нехватка в деньгах ощущалась постоянная.

В конце декабря 1795 года Екатеринодар радушно встречал бжедугского князя Батыр — Гирея Гаджиева, прибывшего из Санкт — Петербурга. В строящуюся войсковую крепость его сопровождали на добрых конях Ахмет Калабатов и другие знатные черкесские всадники. Черноморцы устроили гостям дружеский прием с хлебом — солью, теплой застольной беседой. Гости поведали о далеком путешествии Батыр — Гирея, о своих надеждах и чаяниях. Князь вручил Головатому привезенные из столицы письма.

— Хотя главная наша цель не достигнута, — делился он своими впечатлениями, — но нам все же обещано добрососедское покровительство.

Отдых после утомительной дороги и гостевание у черноморцев продолжались неделю, проводы гостей состоялись 4 января наступившего 1796 года.

— Всем екатеринодарцам направляться к Богоявленской переправе, — обходя улицы города, оповещали вестовые.

И к казарме Федора Дикуна припожаловал такой скороход. Продолжалось Рождество, срочных дел за молодым казаком не числилось, потому он охотно отправился вместе со всеми на берег Кубани. На ее противоположном берегу тоже прибывал народ, только иного рода — племени, заранее предупрежденный о времени приезда своего князя. День был хотя и зимний, но безморозный и мягкий. Под ногами у людей стлались посеревшие травы, на речном же берегу от их шагов исходило легкое шуршание песка и гальки.