Казак в Аду

Безмолвные ряды бритоголовых (и девочек и мальчиков) отрепетированно расступились, открывая проход. Стандартная серая дверь гостеприимно поскрипывала в приоткрытом состоянии. Странно, вот ведь вроде когда ставишь мышеловку для мышки и видишь, как она осторожно, но жадно тянется за сыром, то в груди невольно вспыхивает некий охотничий азарт, да?

А теперь на минуточку представьте, что та же мышь, нагло маршируя на задних лапах, обошла всю мышеловку, неспешно и умело разрядила её, сняла сыр, съела его без спешки и уставилась вам в глаза, уперев лапы в бока. Типа, ну и что, собственно, дальше, дядя?!

Вот примерно с такими выражениями лиц наши герои вошли в штабной барак адептов Дэви-Марии-Христос. Дверь за их спинами захлопнулась с традиционно зловещим скрипом. Скучно до банальности, но таковы традиции жанра… Иван и Рахиль встали рука об руку в маленькой комнате наподобие офиса или кабинета директора. Белёные стены, пустующее кресло, стол с бумагами, дыроколом и старенькой печатной машинкой. А прямо от входа, на самом видном месте, портрет – дешевая ксерокопия из газеты, А-3 формата, с изображением матери-основательницы.

Наша знойная парочка меланхолично вздохнула и огляделась в ожидании дальнейших разъяснений. Никто не пришёл, телефон не звонил, и Дэви-Мария на стенке молчала. Не столь терпеливая иудейка мягко перевела верный «галил» в положение «стрельба от пояса» и сдвинула пальчиком предохранитель. Портрет вздрогнул и заговорил в ту же секунду:

– Чоловик може сесть та ждать, а жинка должна слухать!

– Между прочим, таки ещё девица, – автоматически поправила госпожа Файнзильберминц.

Подъесаул равнодушно подчинился, заняв ближайшую табуреточку в углу.

Рахиль пару раз послушно хлопнула ресничками, изображая искреннее внимание. Украинская дивчина на ксероксе важно откашлялась и осторожно продолжила с тем же ненавязчивым малороссийским акцентом:

– Бо я ещё и на земле в добром здравии, так надо, шоб тут у мене теж живое воплощение було. Из моих верующих неможно брать, бо остальные не поймуть. Надо, шоб со стороны. Вот типа така, як ты, подружка…

– Мама дорогая, таки мой рейтинг прёт вверх со страшной силой, я уже и подружка живого бога – чувихи Дэви!

– Шо-шо там, я не расслышала? – поднапрягся портрет, но умненькая иудейка сделала самые невинные глаза. – Тогда вот шо, подруга, нехай твой хахаль поиграется пока. Мы с глазу на глаз гуторить будем. Ты, як живий бог, много всего себи позволить можешь, я-то розумию, шо и ты не дурна. Вас, поди, Оранжеви глазки сюды поставил? А по чьему приказу? Вот и смекай, яких дел ты наробыть сможешь на той праци…

– Ванечка, я таки могу попросить вас на пять минут выйти?

– Ты уверена? – неуверенно вскинул бровь осторожный подъесаул.

– Я вас умоляю, шо б мы, евреи, хоть с кем-то не могли договориться на взаимовыгодных условиях?!

– С арабами в секторе Газа!

– Таки с ними мы давно договорились, тока не признаёмся, – тонко улыбнулась израильтянка, за плечи разворачивая любимого на выход. – Потому как оно нам надо? Признайся и мы, и они, шо умеем жить тихо, так какая Америка будет финансировать мирный процесс и нам, и им? Погуляйте в тени, никого не рубите, будут приставать девушки с поцелуями – зовите меня…

Иван меланхолично пожал погонами, бросил грозный взгляд на вещающий портрет и, не дослушав чириканье родной еврейки, вышел вон.

Практически из огня в полымя! Или нет, из трагедии в комедию! Опять не совсем то… Как правильно назвать идиотскую ситуацию, при которой твоя перспективная невеста беседует с фотографией на стене («Двое в комнате – я и Ленин…»), а на плацу в это время идёт реальная постановка «Утро стрелецкой казни» в лице одной лошади, двух немолодых эльфов и решительно настроенного отряда бритоголовых мальчиков с автоматами? Вот и я не знаю как…

Значит, не будем строить из себя интеллектуалов, а примем ситуацию, как карты легли. Ещё великий Сомерсет Моэм писал о том, что «Дураки тянутся к интеллекту, как кошки к огню». Мои читатели не дураки, именно поэтому я и могу разговаривать с ними на равных, без интеллектуального умничанья и высосанной из книг подростковой философии…

– Миллавеллор! Госпожа Нюниэль! – Бывший филолог бесстрашно поздоровался с каждым связанным пленником, адепты в белом держали его на прицеле, но приказа стрелять по казаку явно не поступало.

Несчастным завязали глаза и руки (лошади, естественно, только глаза), но даже в этом случае пожилые влюблённые дружно опустили головы, делая вид, что не узнают знакомого голоса – им было очень стыдно…

– А мы с Рахилью проснулись, зевнули, смотрим, вас нет. Уж думали, может, случилось что?! Потом решили, что вы на разведку отправились или просто на романтическую верховую прогулку вдвоём. Любовь ведь такое дело, сами не без понятия…