Казахстан на историческом переломе: от колониально-компрадорской «многовекторности» к новой интеграции и национализации, новой коллективизации и индустриализации

Принципиально, речь идет о том, чтобы казахстанский «фазовый переход» осуществлялся бы не сам по себе, а стал бы подготовленной заранее реакцией на уже начавшийся фазовый переход глобального формата, заключающийся в разделении мира на валютные, – они же производственно-торговые, научно-технические и культурно-идеологические, зоны. Катализатором такого перехода является ныне Россия, начавшая «спецоперацию» на Украине, а первым решительным шагом к отказу от универсальной роли доллара – перевод торговли газом на рубли. Однако Россия слишком перенапряжена теперь военным сценарием, чтобы одновременно и успешно решать еще и вопросы системного перехода на вне-долларовый суверенный экономический формат. Поскольку же, при всей вариативности формирования посткризисного блокового мироустройства, сама тенденция не отменима, у Казахстана есть хорошая возможность, разрабатывать и имплементировать у себя инициативы, предвосхищающие объективный ход событий на Евразийском пространстве. Во всяком случае, проработки новой социально-экономической модели должны быть готовы заранее, включая готовность исполнительного аппарата это воспринять и осуществлять, а общества – услышать и поддержать.

Фазовый переход как глобального, так и Евразийского и казахстанского форматов связан с радикальным изменением ныне, казалось бы, незыблемых экономических механизмов, общественных отношений и представлений. В созданную после распада СССР глобальную конфигурацию Казахстан вставлен в качестве много-векторной сырьевой и монетарной провинции, фактической колонии. Причем такая его роль закреплена этническим перекосом в формировании государственного аппарата и государственной идеологий, приматом «независимости», негативной подачей советского прошлого и вмененной извне вульгарной опорой на приватизацию, дерегуляцию и «свободный» рынок.

Дробление постсоветского пространства на отдельные «суверенитеты», равно как и кланово-семейный компрадорский характер власти, есть обязательная часть сырьевой и финансовой эксплуатации Казахстана «на вывоз». Наряду с деятельностью реальных транснациональных добывающих компаний, некоторая и немалая часть иностранного инвестирования и кредитования осуществляется самой правящей верхушкой. Для которой «та сторона» обеспечивает режим надежного откладывания капиталов и приобретения фундаментальной недвижимости, а также легализацию и новый завод выводимых денег уже в качестве «иностранных» инвестиций и займов. В ответ такая компрадорская власть формирует обслуживающее компрадорский интерес правительство и не препятствующий этому парламент.

В обслуживающие компрадорскую практику механизмы и представления упакованы практически весь государственный аппарат и бизнес-среда, превалируют они и в общественном дискурсе. Что не мешает такому дискурсу быть остро критическим по отношению к политике правительства, осуществляемой по тем же канонам. Причем тот факт, что правительство не в силах выполнять собственные программы и президентские поручения и проваливает все одно за другим, никак не соотносится с официальной либеральной доктриной. Более того, по мере все больших неудач власти и накопления экономических проблем, выходом из них провозглашается еще большая опора на частное предпринимательство и уменьшение присутствия государства в экономике.