Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 – 2017 гг.

Необходимость примкнуть левый фланг оренбургской передовой линии к правому флангу сибирской становилась очевидной; но удовлетворить ей было нелегко, потому что между Ак-Мечетью и Верным342, основанным в 1855 году, лежит не менее 900 верст самых безотрадных степей. Вопрос о соединении линий или сомкнутии границы в начале 1860-х годов занимал одинаково как центральное правительство, так и местных главных начальников в Западной Сибири и в Оренбурге… Наконец, смелые поиски небольших отрядов на Чу, Иссык-Куле, Нарыне и в Каратау, падение Токмака, Пишпека, Джулека освоили нас с мыслью, что занять линию по северную сторону гор Киргизнын-Алатау, Боролдая и Каратау не составит большого труда. Но для занятия этой линии мы должны были начать с обоих ее концов наступательные действия довольно большими отрядами, втянуться в войну с Кокандом; эта же война привела нас незаметно в бассейн Арыса, т.е. на южную сторону Боролдайских гор, к Туркестану, Чимкенту и, наконец, в 1865 году, к Ташкенту»343.

52 . Русские переселенцы в Казахстане

Русским переселенцам приходилось совсем не сладко – и в Сибири, и в Казахстане. Этой теме серьезное внимание уделили в свое время русские писатели и художники. Об этом писала тогдашняя пресса.

«Тяжела была жизнь русской пореформенной деревни. Все растущее обезземеливание крестьянства, частые неурожаи, неумолимая рука голода вынуждали жителей многих губерний России покидать свой убогий, но привычный родной кров. «Как сказочный дракон держала нужда в своих когтях народные массы, гнала их, шатала, опрокидывала и душила», – отмечал бытописатель деревни писатель-реалист Н. Телешов. Преследуемые нуждой, бесправием и произволом, крестьяне шли в город, на заработки. Многие устремлялись на новые земли, чаще всего в Сибирь, чтобы обрести спасение от голода и нужды на ее необъятных просторах. Переселенцы, отягощенные жалким скарбом, целыми деревнями поднимались с насиженных мест, на которых вековали их отцы, деды и прадеды, и длинными вереницами тянулись по пыльным дорогам России из Курской, Тамбовской, Пензенской, Ярославской, Черниговской губернии. Немногие выдерживали испытания тяжелого пути. Болезни, голод и холод, произвол царских чиновников, полная беззащитность – вот что стало отныне их уделом. Смерть безжалостно косила быстро редеющие ряды переселенцев. Часто, израсходовав в дороге все средства, они возвращались обратно, а тех, кто доходил до места, ожидали та же нищета и те же порядки и чиновники, что и у себя на родине.

Так называемый переселенческий вопрос волновал в те годы многих представителей передовой русской культуры и искусства. Еще В.Г. Перов, родоначальник критического реализма, не прошел мимо этой темы. Известен, например, его рисунок «Смерть переселенца».

Тягостное впечатление произвели переселенцы на А. П. Чехова, проехавшего в 1890 году по дороге на Сахалин через всю Сибирь. Под влиянием разговоров с Чеховым совершил путешествие по Волге и Каме, на Урал, а оттуда в Сибирь и Н. Телешов. «За Уралом я увидел изнурительную жизнь наших переселенцев, – вспоминал он, – почти сказочные невзгоды и тягости народной мужицкой жизни». Серия рассказов Телешова, рисующих судьбу этих людей, является ближайшей аналогией к картине Сергея Васильевича Иванова «В дороге. Смерть переселенца».

С.В.Иванов. В дороге. Смерть переселенца. 1889 г.