Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России

Пока эти суровые разбойники сосредоточивали свое внимание на подданных шаха Ирана (Персии) или хана Хивы, русское правительство мало вмешивалось в их дела. И только когда в конце XVIII в. российская торговля на Каспии стала важным фактором деловой деятельности, для пиратства наступили тяжелые дни. Однако расширение деловых контактов с русскими торговцами и рыбный промысел дали казакам больше, чем то, что они прежде получали в качестве дани или трофеев в набегах на тех, кто проплывал мимо их берегов.

Очень интересное замечание относительно истории этих казаков-„рыболовов“ можно найти в книге „Путешествия“ Хаклюта. Там говорится, что в XVII в. Джеффри Дуккет из „Московской компании“ поссорился с этими пиратами, когда „по воле ветра и опасных отмелей Каспийского моря“ бросил якорь у их берегов. Он рассказывал, как „некоторые из русов-казаков, явно закоренелые преступники или ссыльные… подходили к нам на разных лодках, прикидываясь дружелюбными, и поднимались на наш корабль“. Однако такое подозрительное поведение не могло обмануть опытных английских купцов, и они вскоре стали догадываться о намерениях этих людей, поэтому схватились за ножи и топоры и выпроводили непрошеных гостей за борт».

Многие годы уральские казаки жили обычной мирной жизнью, насколько позволяли условия приграничья. Они одними из первых выразили свою верность Временному правительству после свержения царизма в 1917 г., а затем сопротивлялись тирании Петрограда и Москвы, во главе с Лениным, так же отважно и решительно, как противостояли чиновникам царя Николая II. Вожди советского движения, понимая необходимость перетянуть казачество под свои знамена, опробовали на них все методы своих немецких учителей, от террора до пропаганды, чтобы завоевать симпатии упрямых уральцев. Однако злоупотребления скандального правительства в Петрограде (с 1918 г. — в Москве) вызывали у казачества такое отвращение, что адептов большевизма не слишком вежливо вышвыривали из станиц еще в самом начале борьбы между анархией и порядком.

Как говорилось в телеграмме в адрес «Нью-Йорк ивнинг пост» от 26 мая 1919 г., наступление освободительной Сибирской армии адмирала Колчака (начало марта — конец апреля 1919 г.) застало гарнизон Уральска все еще непокоренным[147]. Он стойко сопротивлялся Красной армии с самого начала Гражданской войны.

Примерно в 300 км от Уральска лежит столица казачества Оренбург, передовой опорный пункт, который играл ключевую роль в активных завоевательных походах России на среднеазиатские ханства[148]. Несколько раз город переносили с места на место, но всегда он был в начале пути русской экспансии к богатым оазисам Хивы, Мерва, Бухары и Самарканда, центра мусульманской культуры и могущества в дни великой империи Тамерлана (Тимура).

Между Оренбургом и Ташкентом проложен стратегически важный железнодорожный путь. Он являлся вторым по значению после Транссибирской железной дороги. Она соединяет европейскую часть России с азиатскими рынками. До того как началась Гражданская война, из садов Самарканда и Бухары в специальных вагонах-рефрижераторах длинных поездов в Москву и окрестности через Оренбург доставляли прекрасные фрукты. Здесь, в Средней Азии, граничащей с Китаем, за 20 лет существования самодержавия стремительно вырос обширный регион выращивания хлопка. Это произошло после того, как был расторгнут соответствующий русско-американский торговый договор и правительству России пришлось приложить усилия к тому, чтобы стать независимым в области производства хлопка.

Город Оренбург стоит на высоких холмах, которые смотрят на безграничные просторы татарских степей. В ту пору город быстро терял свой типично казачий облик из-за постоянно прибывающих сюда новых жителей — представителей других сословий, занимающихся коммерцией.

В аккуратном общественном парке Оренбурга, где до выступления большевиков почти каждый день прогуливающуюся публику развлекал казачий оркестр, можно было наблюдать за тем, какую причудливую смесь рас и народов представляет собой население города. Здесь одинаково свободно чувствовали себя обрусевшие азиаты, а также военные и гражданские правительственные чиновники. Сюда же приходили и азиатские женщины (у которых от национального костюма сохранился лишь не лишенный изящества головной убор), которые свободно флиртовали с учащимися казачьего военного училища. На скамейках сидели уйгурские и другие азиатские торговцы, обсуждая деловые вопросы с русскими и армянскими владельцами магазинов.