Казаки на персидском фронте (1915–1918)

Гамалий решил принять меры предосторожности. Предстояло пройти по району Поштекуха еще несколько кочевок. При содействии Азры Гамалий вызвал четырех ханов, через владения которых лежали дороги, и предложил им провести отряд мимо кочевок. Ханы подчинялись вали Поштекуха. Ханы обещали проводить казаков до перевала Каладжун, но заявили, что должны возвратиться в Осман-Абад засветло, – рисковать идти ночью не хотели; кроме того, за перевалом их помощь не нужна, да и кочевки дальше чужие. Ханы не советовали отряду ночевать за перевалом – небезопасно. Ночью Гамалий выслал двенадцать пеших казаков занять перевал, а сам с сотней свернул в сторону, где и расположился на ночлег. Ханы хотели немедленно идти дальше – проводить отряд до перевала. Гамалий категорически отказался; заявил, что дальше не пойдет, ночевать будет в выбранном им самим месте, выступит утром и отпустит ханов после того, как весь отряд спустится с перевала. К ханам был приставлен караул, чтобы не удрали и ни с кем не сносились. Тридцать первого мая Гамалий послал в Хорум-Абад – наш ближайший этап на линии Керманшах – Керинд – донесение генералу Баратову с просьбой дать ему дальнейшие инструкции. Несколько казаков оставалось на перевале в качестве наблюдателей, а Гамалий с отрядом, спустившись с перевала, спокойно прошел долину Клагур, проход Тенги-Джеамурок, и первого июня вечером благополучно прибыл в Хорум-Абад. В ответ на свое донесение получил приказ от командира корпуса идти в Керманшах, куда и прибыл через Майдешт третьего июня.

* * *

Гамалий блестяще выполнил возложенное на него поручение. За весь поход он не потерял ни одного казака. Потери отряда – 19 лошадей. Он привез в русский штаб много ценных сведений о дорогах, о настроениях горных племен, об отношении их к нам, о расположении турецких войск, указав на места, откуда они могут обходными движениями угрожать русской армии. Он сообщил штабу ценные сведения о составе и организации союзной английской армии, о местах нахождения ее войск, о взаимоотношениях между англичанами, воинственными племенами и населением. Конечно, часть этих сведений могла бы при правильной постановке дела быть полученной штабом корпуса из Тифлиса, но, к сожалению, сведения оттуда поступали крайне скудно. Возможно, что в Тифлисе их совсем не было.

Главное значение рейда Гамалия не в разведке. Весна шестнадцатого года была тяжелым временем для русской армии. За полтора года войны армия устала, а тыл находился в состоянии депрессии. Весть об успешном рейде Гамалия – о соединении передового отряда нашей армии в Персии с союзной английской армией в Месопотамии облетела в несколько дней весь мир. Обе армии – русская и английская, как и обе нации, в то время спаянные общими интересами, в маленьком военном эпизоде ярко почувствовали и осознали взаимную связь и единство общесоюзного против германо-турок фронта. Радовались наши войска в Персии, а английские в Месопотамии, что недалеко от них есть друзья, которые борются за общее дело. Радовались в Тифлисе и гордились, что этот подвиг дружеского рукопожатия через горы и дебри Луристана совершен казаками кавказской армии. Радовались по всей России, что в конце двух лет войны еще не иссякла доблесть русского воина и что он продолжает творить чудеса. Радовались и в Петрограде, так как успешный рейд Гамалия давал возможность напомнить англичанам, что общность союзных интересов заставляет их быть более внимательными к нуждам России в войне.

Гамалий и все казаки были награждены Георгиевскими крестами. Первую сотню Уманского полка прозвали Георгиевской сотней.

Глава восьмая НАЗАД ОТ ХАНЕКЕНА

Уже в начале июня, как говорит официальный документ[38], турки, оправившись от нашего удара под Ханекеном, с превосходными во много крат силами в своей пехоте и артиллерии над малочисленным нашим отрядом, перешли в энергичное наступление. Отход нашей горсти кавказских войск при таком превосходстве противника в силах в гористой местности, столь благоприятной для обходов, которыми турки стремились все время окружать нас, или по крайней мере отрезать от Керманшах-Хамаданской дороги пути нашего отхода, в особенно знойные июнь и июль месяцы являлся делом чрезвычайно трудным. Для характеристики тех неимоверно тяжелых условий боевой обстановки, в которой приходилось действовать при этом отходе частям нашего корпуса, достаточно привести пример боев 26–28 июля, которые пришлось вести кавалерийскому корпусу на небывалом фронте, около двухсот верст протяжением, в чрезвычайно гористой и пересеченной местности. Этот пример – небывалый в военной истории… Упорно обороняясь, шаг за шагом наносили противнику своим ружейным, пулеметным, а в особенности артиллерийским огнем наших доблестных батарей громадные потери на протяжении от Ханекена до Хамадана, и заставили противника пройти этот путь в течение почти двух месяцев.