Казаки-разбойники

Павел Антонович Ивашкин был следователем, которому передали дело после Воронова. Сам Воронов находился в реанимации, цепляясь за жизнь. Врачи не давали гарантии, что он выкарабкается, хотя по прошествии почти двух суток уже смотрели в будущее с некоторым оптимизмом. Воронов потерял много крови, ему пришлось удалить легкое, и даже если он выживет, то в Следственный комитет уже не вернется. Поэтому заканчивать дело Виктора Каримова доверили молодому амбициозному Ивашкину. Не Диане Петровне Семеновой – и на том спасибо. Та бы в жизни не подпустила Никиту к Вороновой, а ему было важно поговорить с ней. Ивашкин по секрету шепнул Лосеву, что Вороновой, скорее всего, удастся избежать серьезного наказания. На ее руках нет крови, она никого не убила, никого не похитила. Ну, подумаешь, записывала преступления Каримова, а много лет назад не донесла о двух убийствах. Грамотный адвокат разобьет обвинение в пух и прах, Воронову освободят в зале суда или дадут какой-нибудь совсем уж смешной срок. Предъявить ей практически нечего. И наверняка после этого она скроется. А Никите было важно поговорить с ней. У него остались невыясненные вещи.

Такси ждало его и девушек у выхода с кладбища, и до него пришлось идти не меньше десяти минут, за которые Никита совсем выдохся. Медвежий капкан сломал ему две кости на ноге, и передвигаться теперь Никита мог только на костылях, а вообще жить только на обезболивающих. Кости собирали буквально по крупицам, ходить ему в гипсе еще долго, он не был уверен, что к началу учебного года сможет обходиться без костылей. А реабилитация, поди, и вовсе будет нелегкой. Но главное, что Яна осталась цела. А нога заживет. Можно считать, что он еще легко отделался. Другим повезло меньше.

Отправив Дашу и Яну домой, Никита поехал на самый сложный разговор в своей жизни. В комнату для допросов вошел один, Веронику Антоновну Воронову привели минуты через три. Увидев его, она совсем не удивилась, будто знала, что он придет. Села на стул, уставилась на Никиту с интересом. В ее взгляде не было ни страха, ни затравленности, будто она знала, что скоро выйдет отсюда.

– Каримов мертв, – сообщил Никита, хотя она наверняка об этом знала. – Ваш муж, возможно, выживет. Из-за вас погибли два моих друга и едва не погибла любимая девушка. Зачем все это было?

Вероника Антоновна смотрела на него долго и внимательно, будто сама хотела что-то прочитать на его лице, а потом внезапно сказала:

– Тебя ведь не это интересует. Задай тот вопрос, на который действительно хочешь знать ответ, и я отвечу.

Никита на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Она почти права, ему важно знать, не зачем она все это придумала, а почему. Но напрямую он не спросит. Пойдет обходными путями.

Он снова открыл глаза, посмотрел на нее.

– Зачем вы дали моей матери про́клятые украшения?

По губам Вероники Антоновны скользнула удовлетворенная ухмылка.

– Потому что нет в мире большего горя, чем матери хоронить своего ребенка.

Она даже не пыталась быть искренней, словно нарочно сказала так, чтобы Никита понял: не это истинная причина. Она снова заставляла его играть по ее правилам, но Никита слишком сильно хотел знать ответ, чтобы противиться. И даже не удивился тому, что она знает, какое именно желание загадала его мать. Даже если этого не помнит сама Вероника, наверняка рассказал Виктор. Для того не было секретов, которые он не мог бы узнать.

– Неправда. Не это было причиной, – сказал Никита то, чего она ждала. – Вы хотели избавиться от демона, ведь так? Загадали желание и отдали украшения другому человеку. Но почему именно моей матери? Вы отдаете себе отчет в том, что сломали жизнь целой семье?

Едва ли сейчас стоило взывать к совести человека, который развлечения ради придумал хитроумную схему и убил человека. Пусть Саша оказался случайной жертвой, но смерть Леры была задумана Вероникой давно. Леры и, возможно, Яны. Или мага, смотря кому из них повезет больше. Но Никите важно было понять одну вещь: всегда ли Вероника была такой беспринципной или же это влияние демона. Она сказала Яне, что чем дольше украшения хранятся у одного человека, тем больше будет воздействие демона, даже если избавиться от про́клятого комплекта. Никита хотел знать, правда ли это, и если да, то в какой опасности Яна. Вероника хранила у себя украшения около трех лет, Яна – всего три месяца. Может быть, еще не все потеряно?

– Разве тем самым я не вернула тебе сестру? – приподняла брови Вероника.

– Тем самым вы отняли у троих детей родителей, – сказал он.

– То есть ты бы предпочел жить с ними, но без сестры?