Казаки в Персии 1909-1918

13 апреля 1919 года части красных перешли Маныч. Пластуны, выдвинутые Бабиевым, одним махом сбили их назад. Офицеры Корниловцы стояли на курганчике, впереди него остановились генералы Бабиев и Ходкевич⁷³⁴ (командир пластунов) и смотрели в бинокли на север, когда пулеметная очередь прошла над головой.

У Бабиева было хорошее боевое чутье и порыв.

— КОРНИЛОВЦЫ — В АТАКУ-У! — выкрикнул Бабиев.

И больше ни слова. Брошено твердо и определенно. Миг... один лишь миг. И густою резервною колонною, с развевающимися конскими хвостами на значках — полк как стоял, так и рванулся с места, умиляя сердце пылкого Бабиева...

Не допустив красных до Маныча, полк захватил полностью весь Черноярский стрелковый полк большевиков.

Вдруг всю бригаду полковника Венкова (Корниловцев и Кавказцев) спешно отзывают назад, к резерву генерала Бабиева: красные целой пехотной дивизией перешли Маныч. Огорченный событиями и ужаленный в самое чувствительное место, Бабиев немедленно бросается с четырьмя полками и двумя батареями вдогонку. Фактически целая дивизия казачьей конницы была в тылу у красных, но в то же самое время красные угрожали нашему тылу и самой базе на Ставрополь. И напрасно вился Бабиев, как нетерпеливый и ущемленный сокол, за ускользающей добычей на своем разгоряченном, светло-гнедом нервном коне среди разрозненных от усталости и артиллерийского огня полков. В тот день Корниловцы и Кавказцы — на широких аллюрах — сделали не менее 75 верст.

Генерал Бабиев — человек несомненного личного мужества. 21 апреля у села Кормового штаб его дивизии оказался в котловине с крутыми берегами под сильным шрапнельным огнем⁷³⁵. Попадающие в котловину снаряды разбрасывали фонтаны вонючей воды и грязи. Лошади шарахались в стороны. Бабиев, как всегда бодрый и веселый, лежа у берега и куря папиросу, смеялся и кричал ординарцам:

— Держи!.. Держи коней!

Над лошадьми разрывались новые снаряды, несколько их свалились в заводь. Положение такое — хоть уходи с этого места, но... все высшее начальство дивизии находилось здесь, как же отойти?

Бабиев лежал на боку, все время курил, улыбался и как бы говорил: «Ну что?., попались мы?..»

В Великой войне сотник Коля Бабиев не раз видел, как в Карсе и Эрзеруме над штаб-квартирой командующего Кавказской армией генерала от инфантерии Юденича развевался огромный флаг цвета Георгиевской ленты, В Гражданской, став генералом и имея орден Святого Георгия 4-й степени, Бабиев и себе хотел сшить такой же из «Георгиевского полотнища». Начальник штаба внушал ему, что такого права у него нет (за взятие крепости Эрзерум Государь Император прислал генералу Юденичу с фельдъегерем крест и звезду ордена Святого Георгия

2-й степени), и Бабиев очень сокрушался из-за этого. Он был оригиналом, новатором, всегда «загорающимся» новым делом. При его гордом, «горючем» характере начальником штаба должен быть человек умный и твердый, чтобы сдерживать порывы своего молодого генерала. Но Бабиев такого начальника штаба очень скоро уволил бы...

24 мая 1919 года в Царицынской операции генерал Бабиев был тяжело ранен осколком гранаты в голову. После выздоровления он громил красных, пытавшихся взять Царицын, под Котлубанью, делая с дивизией до трех атак в день и захватывая по 2—3 тысячи пленных, пулеметы и батареи.

18 июня за боевые отличия Бабиев произведен в генерал-лейтенанты.

Тогда же, вместе с Походным Атаманом генерал-майором Науменко, он прибыл в Майкопский отдел, где стоял 3-й Умянский полк полковника Гамалия — георгиевского кавалера, известного всей армии на Великой войне по своему рейду 1916 года в Месопотамию. После инспекторского смотра — обед офицеров гарнизона с хором трубачей. Бабиев словно стеснялся того, что из трех присутствующих генералов он самый младший по летам, но старше всех в чине. В своем тосте он сказал, что считает себя сотником, так как на погонах у него три звездочки. Это всем понравилось, и некоторые называли его «генералом-сотником».

С давних времен сотня — первооснова казачьих полков, стержень казачьего организма. Поэтому и своей «3-й лихой» уделял Бабиев столько внимания, оттачивал ее боевые качества, доводя до совершенства, вносил в жизнь сотни новую струю, интересную и незабываемую для тех, кто был под его командованием.

Гамалий приказал трубачам «дать лезгинку». Танцевали ее немногие офицеры, смотреть любили все. По кавказскому обычаю даже самый большой любитель этого танца не может и не должен сразу «вбрасываться» в нее. Нужно, чтобы его обязательно попросили. Бабиев вначале «отказывался», но потом — вдруг выскочил из-за стола и понесся в лезгинке, генерал-лейтенант и прекрасный танцор.

На Волге стрелковый полк, сформированный из пленных красноармейцев, решил уйти назад, к красным. Два казачьих полка настигли перебежчиков в тот момент, когда они ожидали паром на берегу. Выхватив свою кривую шашку и взяв повод коня в зубы, Бабиев действовал левой рукой; казаки не отставали от командира. В несколько минут все было закончено...