Казан

Давние недруги и соперники, они прибывали со всех сторон. В воздухе стоял лай, собаки грызлись и рычали, жестоким схваткам не было конца. Дрались с восхода до заката, а потом и ночью, у костров. Многие схватки кончались смертью. Чаще других гибли изнеженные дворняги с юга и медлительные, неповоротливые собаки с берегов Макензи.

Над всей округой стоял дым сотен костров, возле которых толпились жены и дети охотников. Когда снег стал совсем непригодным для санной езды, Уильяме, управляющий фактории, стал вычеркивать из своих списков многих и многих охотников, павших жертвой страшной болезни.

Потом наступил день большого празднества. К нему готовились месяцами, его с нетерпением ждали и мужчины, и женщины, и дети. В десятках лесных хижин, в дымных вигвамах, в снежных жилищах эскимосов волнующее ожидание праздничного дня скрашивало людям однообразные будни. Такие празднества компания устраивала дважды в год.

В этом году, чтобы сгладить воспоминания об ужасной эпидемии и многочисленных жертвах, управляющий пошел на дополнительные расходы. Он отрядил специальных охотников, и они добыли четырех жирных оленей. На широкой поляне в лесу сложили четыре больших костра, над каждым врыли по два десятифутовых столба, а на столбы уложили длинные гладкие шесты. На эти шесты, как на вертелы, нанизали оленьи туши, чтобы зажарить их целиком на костре.

С наступлением сумерек вспыхнули огни, а когда пламя разгорелось, сам управляющий Уильяме первым затянул одну из диких песен Севера — Оленью Песню:

Эй-о, олень… олень… олень.

Быстроногий белый олень!

Ты летишь, как ветер, о белый олень…

— А ну давай все вместе! — крикнул управляющий.

Увлеченный его примером, лесной народ пробудился от долгого молчания, и к небесам понесся буйный, причудливый напев.

Этот громовый многоголосый хор долетел до ушей Казана, Серой Волчицы и четырех бездомных лаек. Вместе с голосами людей слышался и возбужденный визг собак. Лайки неотрывно смотрели в ту сторону, откуда шли эти звуки, беспокойно переступали с лапы на лапу и скулили. Некоторое время Казан стоял, словно окаменев. Потом повернулся и взглянул на Серую Волчицу. Она лежала в десяти футах от него, распластавшись под густыми ветвями пихты. Серая Волчица не издала ни единого звука, только вздернулась ее верхняя губа, сверкнули белые клыки.

Казан подбежал к ней, лизнул ее в слепую морду и заскулил. Серая Волчица не шелохнулась. Тогда Казан отошел и вернулся к лайкам. Шум празднества донесся еще яснее, и тут все четыре лайки, не сдерживаемые больше властью Казана, пригнув головы, словно тени скользнули во тьму. К людям! Казан стоял в нерешительности, все еще надеясь убедить Серую Волчицу пойти вместе с ним. Но она не дрогнула ни одним мускулом. Серая Волчица последовала бы за Казаном в огонь, но не к людям. Вот она услыхала поспешный, быстро затихающий бег Казана. И поняла, что он ушел. Только теперь она подняла голову и завыла.

Это была ее последняя попытка вернуть Казана. Но в его крови все сильнее и сильнее росла тяга к людям, к собакам. Лайки его своры уже были далеко, и первые мгновения Казан летел с бешеной скоростью, стараясь догнать их. Потом замедлил шаг и побежал рысцой, а еще через сотню ярдов совсем остановился. Меньше чем в миле перед собой он увидел пламя огромных костров, которые бросали в ночное небо багровые отсветы. Казан оглянулся: не идет ли за ним Серая Волчица? Потом решительно двинулся вперед и вышел на проезжую дорогу. На ней было множество следов человека и собак, здесь же накануне проволокли туши двух оленей.

Казан вошел в негустые заросли, окружавшие вырубку, на которой были разложены костры. Пламя отсвечивало в его глазах, шум пиршества вихрем врывался в уши. Казан слышал пение и смех мужчин, веселые пронзительные крики женщин и детей, лай и рычание сотен собак. Ему хотелось броситься к ним, снова стать частью той, прежней жизни. Ярд за ярдом он продвигался сквозь заросли, пока не оказался на самой опушке. Тогда он остановился и с тоской взглянул на влекущую его картину, дрожа в нерешительности.

Казан стоял всего в сотне ярдов от костров. Ноздри его вдыхали волнующий аромат жареного мяса. На его глазах огромные оленьи туши были сняты с огня и брошены на тающий снег. Держа в руках ножи, люди обступили их, а за спинами людей сомкнулось рычащее кольцо собак. И тут Казан забыл про все — забыл Серую Волчицу, забыл всю науку, преподанную ему человеком и дикой природой, — и стремглав полетел через вырубку.

Из толпы вышли несколько человек с длинными бичами, чтобы отогнать чересчур назойливых собак. Удар бича обрушился на плечо какой-то эскимосской собаки, и, огрызаясь, та задела зубами приблизившегося к толпе Казана. Казан не остался в долгу, и между ними тотчас завязалась драка. С молниеносной быстротой Казан повалил противника и вцепился ему в горло.