Казань

Этот вопрос был видимо для него больной. В научно-исследовательском институте, где он работал ранее, в условиях большой конкуренции среди инженеров и научных работников, многие интеллигенты, в силу особенностей своего характера, не могли никак смириться с наличием не менее, а зачастую даже более интеллектуально и культурно развитых коллег, очень комплексуя при этом. К таким относился и Александр Александрович. Теперь же в маленьком коллективе, где он был самым возрастным и опытным, где о его прошлом и о его промашках никто не знал, да и особо не интересовался, можно было представить себя интеллектуальным интеллигентом, разбирающимся во многих, особенно технических и смежных с ними вопросах.

Этому сейчас очень даже поспособствовали его три подряд одержанные победы, против одного, наверняка случайного, поражения над невольно конкурирующим с ним партнёром.

В купе по-прежнему кроме них никого не было и, сморённые усталостью и поздним временем попутчики, наконец, угомонились, предавшись неожиданно ими овладевшему почему-то безмятежному сну.

Но Платон несколько раз всё-таки просыпался во время редких остановок и окончания в связи с этим монотонных укачиваний. Он мог спать при любом шуме, но непременно монотонном. Тишина сразу же пробуждала его, видимо вселяя в тело тревогу от неизвестности.

За окном, за занавеской иногда мелькали огоньки станций и полустанков. Сквозь сон он слышал шум шагов и открывающихся дверей, приглушённый разговор, скрип и скрежет медленно трогающегося поезда, неизменно засыпая при наборе им скорости и возникающей при этом монотонности перестуков колёс.

Впереди их ждала Казань. Платон ехал в командировку с большим интересом, так как ещё ни разу не был в этом городе, где, кстати, давно проживала его самая старшая двоюродная сестра Тамара.

Он предвкушал свою экскурсию по городу, встречу с сестрой, с которой не виделся шестнадцать лет, и возможные новые эмоции и впечатления. Для этого надо было уже в понедельник, или, в крайнем случае, во вторник, как можно скорее решить производственный вопрос и расстаться с Сан Санычем, который должен был уехать раньше, после его технической экспертизы покупаемых изделий и решения вопроса в принципе.

Платон был готов к этому и с нетерпением ждал прибытия в Казань. Он последний раз проверил застёгнутый на молнию карман джинсов с большой суммой денег на приобретение необходимых их фирме резиновых муфт непосредственно с завода изготовителя, и сладкий сон окончательно сковал его веки. До утра и прибытия в Казань он уже не просыпался.

Глава 2. Соблазны

Проснувшись от какого-то шума, Платон заметил, что Александр Александрович уже бодрствует. Проверив целостность кармана с деньгами, и проделав необходимые утренние процедуры, Платон уставился в окно, любуясь мелькающим за ним пейзажем. Восходящее за горизонтом Солнце, вселило в его сердце какой-то непонятный, всё более надвигающийся, восторг. Его душа затрепетала, дыхание участилось. Чтобы несколько сбить его, Платон сделал глубокий вдох. А в голове его понеслось:

В понедельник, утром рано,
Солнце встало из-за туч.
Розовеет одеяло
Облаков белесых куч.

Небо нежно-голубое

Распростёрлось, вдаль маня.
Интересное такое…
Что в Казани ждёт меня?

Поезд мчится, но не быстро,

Мимо старого поста.
Накатилась Волга шустро
Арматурою моста.

Там, на плёсах, в гальке серой

Баржи спят в туманной мгле.
Волны гонят пены белой
Гребешки, да рябь в воде.

Лёгкий ветер нагоняет

Облаков густую ширь.
Он, как будто, расширяет
Небо серое в эфир.

Дождь идёт вдали за полем.

Словно нитями с землёй
Соткал небо он. Доволен
Я теперь картиной той.

Будто крейсером на рейде

Здесь лесистый остров встал.
Он в заливе, хоть залейте.
Надо ж, Бог, какой создал!?

Появился город: краны,

И различные дома.
Осенью всегда мы бравы.
Что за чудная пора!

Мимо город проплывает.

Это был Зелёный Дол.
Пусть никто не забывает,
Почему «зелёный» он.

За окном река-болото

Извивается змеёй.
Мне туда и неохота.
Лучше я сойдусь с землёй.

Только Платон успел записать большую часть этих слов в свой блокнот, как поезд начал, притормаживая, сбавлять ход.