Казанова

Бородатый купец, увидав Казанову, ничуть не смутился, удостоил его лишь беглым взглядом и снова запустил руки в кофр. Это уже слишком! Шайка грабителей и контрабандистов! Джакомо замахнулся ногой на пса, но тот вместе с барсучьим хвостом маркизы д’Юрфе нырнул под сундуки.

— Стой!. — каким-то противным, петушиным голосом завопил Джакомо. — Вы что себе позволяете!

Простецкого вида парни, склонившиеся над очередным сундуком, посмотрели на него с любопытством, без тени страха. Что происходит? Такая безмятежность под носом у российских жандармов! Кто рехнулся — они или он? Может быть, все это ему снится? Медленно двинулся вперед. Сейчас он проверит. Но не себя ущипнет, а бородатого ворюгу, да так, что у того мигом пройдет охота рыться в чужих вещах.

— Где они у тебя? — Из рукава кафтана, который тот ощупывал, вдруг высунулось дуло пистолета. — Где документы?

Казанове показалось, будто волосатые лапы шарят по его телу.

— В заднице, — буркнул он и бесстрашно приблизился. Пистолет был его, а он не имел привычки возить с собой заряженное оружие. — И тебе там место.

— Ни шагу дальше. — Бородач швырнул кафтан ему под ноги. — Ни шагу.

Подойти как можно ближе — это правило накрепко вбил Казанове в голову раскосый учитель, — вот так, и плевать, что придется наступить на собственный кафтан. Остальное не составляло труда: два быстрых удара — по запястью и по шее, — и купец, выронив пистолет, упал на колени.

— Видишь. — Джакомо невозмутимо, больше на него не глядя, отряхнул кафтан от песка. — Видишь, сколь неосмотрительно поднимать руку на ближнего, если кишка тонка. — Заметил краем глаза, что тот намеревается сделать, и пинком отшвырнул пистолет в сторону. — Если кишка тонка и пистолет не заряжен. — И, не будучи уверен, понимает ли бородатый, что ему говорят, на всякий случай добавил по-немецки: — А рука зачешется — поковыряйся у себя в заднице.

Своеобразные у графини гости, подумал он, наклоняясь за пистолетом и не спуская глаз с подозрительно не проявляющих интереса к происходящему молодцов возле сундуков. Они и не подумали броситься купцу на помощь, кажется, даже усмехались украдкой — значит, не ганноверцев люди. Чьи же тогда? Наверно, слуги графини. Зачем ей столько оружия? Кто знает. Кто здесь вообще хоть что-нибудь знает. Черт, цел ли картофель? К счастью, мешочек был на месте. Что этот бородатый искал? Какие документы?

— Соберешь все и принесешь во дворец, понял? — Джакомо помахал пистолетом перед носом у поднимающегося с земли купца. — Не то я тебя… пиф-паф.

И шутки ради нажал на спуск, целясь в портшез. Грянул выстрел, настоящий выстрел, хрустальное окошечко разлетелось вдребезги. Казанова оцепенел: кто-то зарядил пистолет, значит, этот болван не просто его пугал, он мог его застрелить, пробить голову, продырявить живот. Боже, еще бы секунда — и… Если бы, кинувшись на бородача, он допустил малейшую ошибку или не слишком сильно его напугал…

Купец не стал ждать, пока смолкнет гром выстрела, а Казанова поймет, что произошло, — вскочив, неуклюже пустился наутек. Пес бросил остатки барсучьего хвоста и помчался за ним.

Санта Мадонна, он мог погибнуть по глупой случайности, как последний дурак, от руки еще большего дурака, который даже не понимал, на кого замахнулся. И это после фантастической ночи, когда он решил начать новую прекрасную жизнь.

Ярость прибавила Казанове сил; догнав в несколько скачков бородача, он пнул его в зад — раз, другой; потом, вплотную приблизившись, третий; потом, отскочив, изогнувшись, четвертый; и, снова выпрямившись, сопя от бешенства, пятый; так они выкатились из-за угла конюшни во двор.

Часовой у ворот, завидев пистолет Казановы, угрожающе направил на него дуло, хотел что-то крикнуть, но вдруг обмяк и со стоном выронил ружье. Из-за дворца, размахивая саблями и стреляя на скаку, вылетели десятка два верховых. Бородач бросился на землю, закрыл голову руками. Да, это не вчерашний фейерверк; пули откалывали от дверей щепки, всадники приближались: одни — в бело-голубых мундирах, другие — в чем попало. Поляки, подумал Казанова, доблестные поляки! Наконец-то. Пришел конец его мучениям, сейчас он им все объяснит, скажет, кто он такой. Нет, немного позже — сейчас они в нем увидят просто удобную мишень.

Раздумывать не было времени. Перепрыгнув через упавшего часового, Джакомо влетел в конюшню, не забыв выбросить пистолет и пригнуться — в суматохе русские могли принять его за одного из нападающих. Однако жандармы сами были в панике. Полураздетые, заспанные, еще не протрезвевшие, они вываливались из стойла, толкаясь, сбивая друг друга с ног, вопя и изрыгая проклятия. Н-да, это называется: из огня да в полымя. Пока им было не до него, но некоторые, подбадривая себя криком, уже схватили винтовки и могли в любой момент их на нем опробовать.